6 апреля 2007 г.
«Существуют ли в современной России коммунистические партии» - так называется статья Евгения Сахонько. Прямо скажем, название интригующее, призывающее к немедленному прочтению статьи. Прочла. Зацепило уже само начало статьи:
Современное коммунистическое движение в России находится в глубоком кризисе! Оно тяжело больно.
И это - сущая правда. Однако, диагноз, поставленный комдвижению Евгением Сахонько, мало сказать, что ошибочен, он просто абсурден.
Да, пожалуй, на процитированных первых двух строчках статьи мое согласие с автором и закончилось. А дальше... А дальше пошла какая-то фантасмагория. Диагноз, поставленный Евгением Сахонько комдвижению, ради объективности, процитирую полностью.
- И диагноз этого заболевания неутешительный: В коммунистическом движении России нет коммунистических партий. При этом проблема не в том, что нет в России коммунистов, их, пожалуй, больше чем достаточно. Но им нечего делать. У них в современном российском обществе нет социальных задач, (соответствующих их названию - коммунистических), потому что нет ни одного социального слоя, который был бы заинтересован в коммунизме, (то есть отсутствует основной системообразующий фактор существования политической партии в капиталистическом обществе).
Протерла глаза, перечитала еще раз. Да, уж это точно нечто такое, чему необходимо срочно поставить диагноз, причем весьма неутешительный
Первое, что приходит в голову по прочтении статьи Сахонько: статья написана исключительно ради эпатажа. Что ж, такое бывает. Иной автор вполне сознательно предлагает читателям парадоксальную идею, дабы раззадорить спорщиков, разжечь дискуссию. Любит и Сахонько выдавать парадоксальные идеи. Но на этот раз он явно переборщил: идеи этой его статьи парадоксальны до такой степени, что и спорить-то неохота. Не случайно статья не вызвала острой дискуссии, на которую, по-видимому, рассчитывал автор.
Да и моя статья написана не из желания поспорить лично с Сахонько, ибо абсурдность его идей слишком уж очевидна. Тут дело в другом. Ведь Сахонько - не случайный автор на Форуме, и вообще, в левом движении он - фигура довольно известная. Человек умный, образованный, хорошо знающий творчество основоположников марксизма, убежденный коммунист.
Так что его статью я восприняла как знаковую, а значит, пройти мимо неё нельзя. И мне захотелось поразмыслить над вопросом: откуда в головах умных коммунистов берутся такие, мягко выражаясь, неумные мысли? И не является ли это признаком действительно серьезной болезни комдвижения? Разумеется, не той, мифической, на которой настаивает Сахонько, а вполне реальной и очень опасной болезни. Какой же?
Болезнь эта имеет точное название. И название это - догматизм. Эта болезнь погубила КПСС. Эта болезнь мешает сегодня нормально развиваться и функционировать левому движению. Эта же болезнь настигла и самого Сахонько, что и стало причиной столь странных его заявлений.
Начну с главного и наиболее одиозного заявления, выделенного автором жирным шрифтом и претендующего на формулировку диагноза болезни нынешнего комдвижения. «В коммунистическом движении России нет коммунистических партий».
Диагноз, на мой взгляд, не просто легкомысленный, но и непрофессиональный. Это как если бы врач человеку, больному опасной формой туберкулеза, поставил диагноз «насморк» и прописал бы больному капли в нос. Ясно, что такого врача мы назвали бы непрофессиональным, ставящим диагноз лишь по внешним признакам, не изучив даже историю болезни.
Вот и Сахонько, озаботившись состоянием здоровья коммунистического движения, обратил внимание лишь на то, что лежит на поверхности: есть партии или их нет. А в чем же сама болезнь-то? Да и только ли сейчас болезнь возникла? А что, раньше российское (советское комдвижение было абсолютно здорово? Но тогда почему же оно так позорно сдало свои позиции?
Так что если считать, что нынешнее комдвижение больно, а это действительно так, то надо бы изучить историю болезни, причины ее возникновения. Но Сахонько в историю болезни даже не заглянул. И напрасно. Если бы заглянул, то увидел бы, что комдвижение заболело еще в советские времена, когда существовали все перечисленные Сахонько факторы: и социальные задачи, и системообразующий социальный слой, (по Сахонько - это рабочие), и заинтересованность многих слоев общества в коммунизме...
Однако, в начале 90-х годов КПСС рухнула, как дерево с подгнившими корнями. Почему?
Что погубило КПСС?
Да, я уже не раз говорила и еще раз повторяю: КПСС погубил догматизм. Это - болезнь. А причина заболевания - монополия на истину.
Советское общество развивалось, образованность населения росла, людям уже тесно было в рамках обязательной для всех «генеральной линии». Стали появляться строптивые инакомыслящие. Но это вовсе не означало, что инакомыслящие были все поголовно антисоветчиками и антикоммунистами. Нет, большинство из них были за социализм.
Только они хотели, чтобы социализм избавлялся от накапливающихся шлаков, чтобы коммунистические идеи развивались. А вот партийное руководство как раз развитие-то и тормозило. Зачем развивать, - есть у нас марксизм-ленинизм, вот ему и следуйте. Причем, марксизм-ленинизм ими понимался как набор лозунгов и цитат из классиков.
Вот это и был чистой воды догматизм, который вызывал раздражение во всех слоях повзрослевшего советского общества. Большинство недовольных обходилось насмешками, анекдотами, среди крайне недовольных развилось диссидентство. Среди диссидентов было немало таких, которые начинали с критики идейного застоя, а заканчивали уже и антикоммунизмом.
Они видели, что власть неисправима, что она закостенела. А поскольку властью была именно компартия, то многие диссиденты усомнились уже и вообще в социализме и коммунистических идеях. Вот из таких усомнившихся и сформировались антисоветчики и антикоммунисты. Так что признаем честно: КПСС сама, своими руками, фабриковала диссидентов.
Да, советское общество, несмотря на старания партидеологов, отнюдь не блистало единомыслием. Не было единомыслия и в партийных рядах. Однако, беспартийных инакомыслящих преследовали редко, лишь в случаях публичных скандальных выступлений.
А вот в партии от «генеральной линии» нельзя было отклониться ни на сантиметрик. И уж конечно - никакой фракционности. Свято блюли решение Х съезда, в резолюции которого «О единстве партии» фракционность была осуждена и запрещена.
Но наши догматики забыли о том, что тогда (март 1921 год только-только кончилась война. Интервенты были изгнаны, но опасность нового военного нападения оставалась. В стране была разруха. Правящая партия должна была все свои силы собрать в единый кулак, чтобы восстановить страну. В такое время партии, конечно же, было не до выяснения отношений между отдельными группами коммунистов.
Между прочим, резолюция Х съезда, из которой советские догматики запомнили только тезис о запрете фракций, была значительно шире этого тезиса. В резолюции вовсе не запрещались внутрипартийные дискуссии по важным для страны вопросам.
Именно в это время в партии широко обсуждались вопросы, связанные с нэпом. Дискуссии на эту тему шли на страницах «Правды» и выходившего время от времени «Дискуссионного листка». Так что партия в принципе не отметала дискуссий. Она лишь настаивала, чтобы дискуссии велись на общей платформе, а не между разными платформами.
Но время шло, последствия интервенции и гражданской войны преодолевались, страна вставала на ноги, народ становился образованнее. Жизнь усложнялась, соответственно усложнялись и разнообразились взгляды людей.
Но внутри партии послаблений не делалось. Ленинские мысли о необходимости дискуссий запрятывались в долгий ящик, а на первый план выпячивался тезис о недопустимости в партии фракционности. Причем, ярлык фракционности навешивался уже и на малейшее несогласие с «генеральной линией».
В тридцатые годы борьба с мнимой фракционностью вылилась в борьбу с «уклонистами», в результате чего были посажены, а то и расстреляны видные революционеры, соратники Ленина. Даже Надежда Константиновна Крупская обвинялась в «уклонизме»!
Отечественная война и послевоенное восстановление страны несколько ослабили, затушевали теоретические разногласия в обществе. Да и в партии. Как и в 21 году, все сплотились вокруг руководства партии ради отпора гитлеровскому нашествию, ради восстановления страны.
А дальше... Дальше, по мере залечивания ран, улучшения материального состояния граждан, несогласные с «генеральной линией» снова стали подавать голос и снова вызывали этим раздражение партийных чиновников. Новых «уклонистов» теперь называли антисоветчиками, отщепенцами.
Партия не заметила, как поставила себя в крайне дурацкое положение. Народ становился всё умнее и образованнее, а КПСС - руководящая и направляющая сила! - всё тупее и догматичнее. И никакие лозунги типа «Народ и партия едины» не могли скрыть этот печальный факт.
И вообще, запрет на инакомыслие - это же чрезвычайная мера. И применяться она может только в чрезвычайных обстоятельствах, например, во время войны. В мирное же время обществу для нормального развития просто необходимы обмен мнениями, споры, дискуссии. Разномыслие - это как живительный эликсир, не дающий обществу покрыться мхом.
Однако, даже в конце 70-х годов, когда была принята новая Конституция СССР, гонение на инакомыслящих не прекращалось. А ведь в Конституции было заявлено, что наша страна вступила в эпоху зрелого социализма. Так что же это за зрелый социализм, если он боится даже легкого критического ветерка? Или, может быть, «генеральная линия» партии была настолько совершенна, настолько безукоризненна, что не нуждалась ни в каком исправлении или улучшении?
По-видимому, партруководство так и полагало. Да это было и удобно: к чему всякие дискуссии, если Маркс и Ленин раз и навсегда всё за нас решили, всё для нас придумали. А ведь руководство КПСС состояло сплошь из «верных ленинцев». Именно так они себя называли, но верность Ленину понимали как верность букве, а не духу ленинизма.
Вот и вопрос фракционности «верные ленинцы» решили очень просто: раз Ленин выступил против фракционности, то и нам нечего рыпаться и всякие там тары-бары разводить. Вот так и сидели партийные боссы в высоких теремах, строго следя оттуда, чтобы никто не отклонялся от «генеральной линии».
Да ведь еще додумались и в странах Восточной Европы насаждать ту же самую «генеральную линию»! А ведь европейские социалистические страны поначалу вовсе не были против социализма. Но - они хотели идти своим путем, развиваться по-своему. Кстати, Ленин и говорил, что разные страны придут к социализму по-своему.
Так бы и было. В Европе возникла теория «Еврокоммунизм». Заметьте: не еврокапитализм, а еврокоммунизм. Но советское руководство отвергло эту теорию как буржуазную и сказало твердое «нет». Мол, нечего изобретать, всё давно изобретено, делайте так, как у нас, лучше не бывает. Не здесь ли кроется и причина венгерских и чехословацких событий? Впрочем, это - тема для отдельного серьезного разговора.
Сейчас же подчеркну еще раз: и крушение социализма в странах Восточной Европы, и назревшая перестройка в СССР, - всё это звенья одной цепи, все это следствия догматизма, поразившего КПСС. Правда, Горбачев заявил, что КПСС начнет перестройку с себя, но это заявление так и повисло в воздухе.
Ведь главное, что надо было сделать партии, это открыть двери для разномыслия, проветрить партию от затхлого догматизма, дать простор свободным дискуссиям. Если коротко: в партию настойчиво стучалась фракционность!
Не услышали. Не поняли. И ХХVII съезд КПСС, собравшийся на пороге третьего года перестройки, утвердил Устав, в котором снова было записано: «Всякое проявление фракционности и групповщины несовместимо с марксистско-ленинской партийностью, с пребыванием в партии».
Вот и всё. Щелочка, раскрывшаяся было в партии с началом перестройки, закрылась, и партия снова заперлась в своем бункере. Где преспокойненько дождалась контрреволюции.
Вот теперь я и возражу Евгению Сахонько на его более чем странное заявление, что-де у нас нет коммунистических партий.
Коммунистические партии есть!
Да, КПСС своим упертым догматизмом довела страну до контрреволюции. Это было поистине кошмарное время, изобилующее кошмарными событиями. И вот, в атмосфере предательства, трусости, измены, - нашлись люди, которые не побоялись сказать: «Я коммунист и горжусь этим!»
И за ними пошли. Не будем лукавить, - немногие пошли. Но и с этими немногими новые лидеры создали компартии. Небольшие по численности, но - компартии. И мы должны преклонить колена перед этими людьми, спасшими честь коммунистов и саму идею коммунизма!
И этим-то героическим людям Сахонько отказывает в праве считать свои партии коммунистическими. Непостижимо! Ведь сам Сахонько стоял у истоков собирания левых сил на развалинах СССР. На рубеже 80-х и 90-х годов Сахонько и Былевский много сделали для создания нового комсомольского движения.
А какую чудесную газету они издавали - «Бумбараш - 2017»! Некоторые статьи из этой газеты я помню до сих пор. Кроме статей, в газете были остроумные лозунги, карикатуры. Я хорошо всё это помню, так как я с ними часто общалась: они помогли и мне наладить выпуск моей газеты «Верность Ленину».
К тому времени я была уже опытным журналистом, но вот в вопросах издательства, компьютерной техники была полным профаном. Ребята - Сахонько и Былевский - тогда здорово мне помогли, и я до сих пор испытываю к ним огромную благодарность.
И мне странно и обидно видеть сегодня, как из молодого и задорного коммуниста Сахонько вдруг превратился в какого-то старого нытика, брюзгу, отпевающего компартии. Нет, уважаемый Евгений Борисович, компартии есть! Но, прежде чем ответить на ваши упреки в адрес комдвижения, я вернусь немного к истории возникновения нынешних компартий.
Я уже говорила о том, что когда в воздухе запахло контрреволюцией, КПСС заперлась в бункере. Это, конечно, не совсем точно. Заперся, в основном, руководящий состав партии. Заперся крепко, задернув шторы, законопатив щели, чтобы никто не мешал им по-прежнему воображать себя руководящей и направляющей силой.
А в обществе уже правили бал свобода и гласность. Вся атмосфера была пронизана спорами, дискуссиями, а руководство КПСС в очередной - и последний! - раз сказало разномыслию «нет». «Старая площадь» окончательно отделилась от народа и жила сама по себе. А народ - сам по себе.
Обыватели, сидя у телевизоров, по привычке еще прислушивались к тому, что там постановила партия на очередном пленуме. Вслушивались и в разглагольствования Горбачева о новом мЫшлении. А политически активная часть общества выплеснулась на улицы и площади.
Повсюду стали возникать неформальные объединения, дискуссионные клубы, всевозможные группы, платформы. Причем, заметим это особо, все (ну, скажем, почти все эти общественные новообразования были коммунистического толка! Они изначально были левее, коммунистичнее своей альма-матер, неповоротливой, закостеневшей КПСС.
По сути это были прообразы будущих компартий, которым нынче Сахонько отказывает в праве называться коммунистическими. Ну, а после победы контрреволюции из тех самых групп и образовалось несколько компартий, так сказать, многопартийность в комдвижении.
Многие коммунисты отнеслись к этому явлению резко отрицательно. Например, уважаемый мною Егор Кузьмич Лигачев не раз сокрушался, что многопартийность в комдвижении - это беда. Простим старому коммунисту, он ведь формировался и работал как раз в эпоху неукоснительного следования единой «генеральной линии» партии.
Лично я с самого начала придерживалась другой точки зрения. Да, я не раз в печати выступала за объединение компартий. Как говорится, разошлись, определились с идеологий и - вперед на бой с контрреволюцией. Мне возражали: мол, у нас слишком большие расхождения в программах. Ну и что, говорила я, вы ведь все за коммунизм, а отдельные расхождения и надо оформить в виде фракций. А затем, путем открытых дискуссий, и вырабатывать общую программу. Моя идея не нашла отклика в коммунистической среде. Само слово «фракции» все еще пугало коммунистов.
Я и сейчас считаю, что на том этапе образование многопартийности было не просто закономерным, но и весьма положительным явлением. Произошло очистительное размежевание, стало ясно, кто есть кто.
Всё, что в партии было косного, задогматизированного, воплотилось в предателях типа Яковлева и Ельцина. Из этого же болота повылезали гайдары, волкогоновы, бурбулисы... А вот то, что в партии было живым, незакостеневшим, и явилось основой для создания молодых компартий.
Анпилов, Андреева, Зюганов, Крючков, Пригарин, Тюлькин, Шенин, - вот они со своими командами и спасли Россию от полного исчезновения комдвижения. Да еще молодежные лидеры типа Малярова, да еще такие энтузиасты, как Сахонько и Былевский. Все эти и многие другие, подобные им, они, безусловно являются коммунистами.
Так что я вполне согласна с Евгением Сахонько в том, что у нас есть коммунисты, и их даже весьма много. Но вот с чем я категорически не могу с ним согласиться, так это в том, что он не желает считать все эти партии коммунистическими.
Теперь остановлюсь на самом, пожалуй, абсурдном заявлении Сахонько, что-де в современной России коммунистам нечего делать, что у них, видите ли, нет социальных задач. Ну, что на это сказать? А скажу вот что:
Коммунист, которому нечего делать, это уже не коммунист!
Уважаемый Евгений Борисович! Вы, видно, давненько не перечитывали работу Ленина «Что делать?». Работа эта вышла в 1902 году, но что коммунистам делать, Владимир Ильич знал с самого начала своего вступления в политическую жизнь, то есть с 1893 года.
Приехав тогда в Петербург, он вместе с другими марксистами включился в создание рабочих кружков на фабриках и заводах. Осенью 1895 года на базе этих кружков был создань«Союз борьбы за освобождение рабочего класса».
Союз выпускал листовки и брошюры, в которых разъяснялось, как организовывать стачки, как грамотно формулировать требования к фабрикантам. По сути это и было то самое соединение социализма со стихийным рабочим движением, о котором потом подробно и на высоком научном уровне будет написано в работе «Что делать?».
Но скажите, разве в конце ХIХ века рабочий класс в России понимал, что его спасение в коммунизме? Нет, конечно. Если он и был заинтересован в коммунизме, то только объективно. А осознанно понимали это единицы, да и то под воздействием пропаганды молодых марксистов, которые были отнюдь не рабочими.
Это были, в основном, интеллигенты типа Плеханова, Кржижановского, Ульянова. И лишь немногие - из рабочих, как, например, Бабушкин, Шелгунов. Так что же, молодые марксисты выжидали момента, когда рабочий класс сам, каким-то чудесным способом, вдруг осознает, что его спасение в коммунизме?
Нет, они интенсивно работали над просвещением рабочих. Они открывали рабочим глаза не только на беззакония властей и хозяев фабрик по отношению к рабочим, но и на эксплуататорскую сущность всего строя по отношению ко всем слоям населения. Коммунисты просвещали рабочих в социалистическом духе!
А ведь тогда было непросто объяснить рабочему, что жизнь может быть устроена по-другому, на принципах справедливости. Научных книг рабочие не читали, если вообще хватало сил хоть что-нибудь читать: ведь работали они не по 8 часов в сутки, а столько, сколько понадобится фабриканту. С реальным социализмом они, тем более, не были знакомы.
Тем не менее, марксисты не ждали, пока буржуи доведут рабочих до полного изнеможения. Но и на революцию, то есть на немедленное свержение существующего строя они рабочих не звали. Не было революционной ситуации, не было и значительного количества сознательных рабочих.
А звали они рабочих к тому, чтобы те учились грамотно, причем, законным способом отстаивать свои права. Ведь российские фабриканты, как и капиталисты во всем мире, старались выместить на рабочих все свои неувязки, неустойки, потери в прибылях. И они шли на любые ухищрения, чтобы обойти законы, которые и так защищали, в основном, власть и фабрикантов.
Евгений Борисович, раскройте, пожалуйста, 2-й том Ленина и прочтите хотя бы «Объяснение закона о штрафах». В этой статье
25-летний коммунист В.Ульянов досконально разобрал все приемы мошенничества фабрикантов в отношении штрафов. С цифрами и фактами в руках, он разоблачал мошенничество фабрикантов, простым языком объясняя рабочим, в чем именно в каждом конкретном случае фабрикант нарушил закон.
Еще раз напоминаю: Владимиру Ильичу тогда было всего 25 лет. А он в этой и других статьях 2-го тома выступал, как опытнейший юрист.
Да, нынешним коммунистам неплохо бы помнить о том, что тогда, в конце ХIХ века, в результате грамотной агитации коммунистов, многие акции протеста приводили к уступкам и со стороны правительства, и со стороны фабрикантов. Кстати, в результате грамотно, благодаря марксистской агитации, проведенным стачкам, правительство издало-таки закон об отмене штрафов.
Но почему же недавние акции протеста на АвтоВАЗе, на АЗЛК, - закончились пшиком? Уж не потому ли, что коммунисты, согласившись с теорией Сахонько, решили, что им нечего делать, и отправились отдыхать на Черное море?
Что ж, порадуемся за них: вернулись они загоревшими, посвежевшими. А вот рабочие, как получали до забастовки 7 тысяч рублей, так и получают. Да еще некоторых уволили.
Но разве в рядах той же КПРФ нет квалифицированных юристов? Есть. Вот бы они половину своего отпуска потратили на то, чтобы организовать юридическое просвещение коммунистов. Чтобы каждый коммунист мог объяснить трудящимся, как грамотно составлять требования к своим работодателям
А то ведь докатились до такого позорища, как массовые голодовки! Разве это не является результатом недоработки коммунистов? Где ваша просветительская работа? Или нынешние коммунисты больше всего боятся репрессий со стороны властей?
А тогда-то, в конце ХIХ века, коммунисты за свою агитацию шли в тюрьму, в ссылку, а иные и на каторгу. Зато рабочим доставались хоть какие-то уступки от властей. Тогда коммунисты не дожидались революционной ситуации, а работали, действовали. Кстати, от 1895 года, когда была написана статья «Объяснение закона о штрафах», до революционной ситуации 1905 года оставалось 10 лет, а до 1917 года и того больше.
А нынешних коммунистов Сахонько уверяет, что у них нет социальных задач. Конечно, пусть трудящиеся голодают, подрывают здоровье свое и своих детей, - разве помочь этим людям - это достойная коммунистов социальная задача? Нет, по таким пустякам коммунистов не беспокойте.
Вот когда произойдет «радикальное изменение в обществе - резкое обострение социальных противоречий, возникновение революционной ситуации...» Вот когда «с исчерпанием внутренних ресурсов, накопленных за годы советской власти, произойдет дестабилизация капиталистической системы...» Вот тогда, по мнению Сахонько, появятся и настоящие компартии.
Как интересно получается. Значит, буржуазия будет и впредь проедать ресурсы. Трудящиеся будут объявлять голодовки. Коммунисты будут тихонечко сидеть в своих норках и ждать, когда все полетит в тартарары. Вот тогда коммунисты повылезают из своих нор, достанут из сундуков пронафталиненные флаги с коммунистической символикой и - быстренько встанут во главе колонн ограбленных, безработных и голодных рабочих. И, конечно же, поведут их прямехонько в коммунизм.
Знаете, когда я читала эту детсадовскую теорию, мне вспомнилось, как таких вот «выжидающих» коммунистов однажды отделал под орех Владимир Ильич. Это в работе «Пролетарская революция и ренегат Каутский». Правда, тогда реалии были несколько иные, да и революционная ситуация была во всей Европе. Так чего же ждал Каутский? А вот почитаем.
- Каутский рассуждает, как типичный филистер-мещанин или темный крестьянин: наступила «всеобщая европейская революция» или нет? Если наступила, тогда и он готов стать революционером! Но тогда - заметим мы - всякая сволочь (вроде тех негодяев, которые иногда примазываются теперь к победившим большевикам станет объявлять себя революционером! (37 - 301, 302).
Скажете, слишком зло выразился Владимир Ильич? Что поделать: когда коммунист, революционер перестает быть диалектиком, он становится догматиком. А от догматизма - один шаг до ренегатства. Это и случилось с Каутским.
Итак, я полагаю, что Сахонько ошибся, утверждая, что у нас нет компартий. Компартии есть. Но вот чего (кого действительно нет, так это марксистов.
Отсутствие марксистов - вот в чем беда современного Российского комдвижения
Как же это так, спросите вы, коммунисты есть, а марксистов нет? Разве это не одно и то же? Конечно, не одно и то же. Если коротко, коммунист - это человек, который считает коммунизм единственно возможным будущим человечества. Еще короче: коммунист - это тот, кто ЗА коммунизм.
Понятие марксист шире понятия коммунист. Марксист - это коммунист, который, во-первых, хорошо знает марксизм, и, во-вторых, умеет диалектически применять марксизм к современной действительности.
Так вот, на мой взгляд, как раз с диалектикой у Сахонько большие проблемы. Конечно, он коммунист. Конечно, он хорошо знает марксизм. Но вот марксист ли он? Ну, скажите, разве теория «коммунистам нечего делать» могла зародиться в голове настоящего марксиста? Да, на примере статьи Сахонько можно убедиться, что быть знатоком марксизма и быть марксистом - это не одно и то же.
Обратимся за советом к Ленину. Да не к тому Ленину, который, исключительно благодаря своему умению диалектически подходить к реальной действительности, вытащил Россию из войны, из разрухи и поставил-таки ее на рельсы социалистического развития. Это был уже зрелый, всемирно известный политик, общепризнанный гений.
Обратимся к тому Ленину, когда он еще и Лениным-то не был, а был молодым марксистом Владимиром Ульяновым. Он приехал в Петербург в 1893 году, когда там уже работали революционные кружки, и сразу же включился в революционную деятельность.
Если помните, товарищи дали тогда Ульянову кличку «Старик». Принято считать, что кличка эта была дана Ильичу за большие знания. Но это не совсем так. Петербургские революционеры и сами обладали довольно обширными знаниями, а из Маркса и вообще сделали своего рода «культ».
«Встречаясь с новыми людьми, - вспоминает Кржижановский, - мы прежде всего осведомлялись об их отношении к Марксу. Я лично, например, был глубоко убежден, что из человека, который не проштудировал два или три раза «Капитал» Маркса, никогда ничего путного выйти не может».
Да, таких людей знаниями было трудно удивить. Тогда почему же «Старик»? Чем же выделился сразу Ульянов среди петербургской революционной молодежи? А выделился он поразительным знанием российской действительности, причем не в общих чертах, а на основании изучения множества статистических статей и сборников. И еще - умением применять марксизм к российской действительности. Потому и «Старик», что такие умения, как правило, приобретаются человеком в зрелом возрасте.
Именно благодаря этим умениям Владимир Ильич сразу же стал пользоваться у революционеров большим авторитетом. По сути они признали за ним лидерство. Они поняли, что знать «Капитал», хоть даже и наизусть, этого для революционера мало. Надо применять свои знания на практике. Да применять с умом, сообразуясь со спецификой своей страны, то есть применять диалектически.
И закипела работа. В рабочих кружках, которых становилось всё больше, велась пропаганда марксизма. С помощью листовок и брошюр велась постоянная агитация: рабочим объяснялось на каждом конкретном примере, насколько несправедлив существующий строй.
Да, с самого начала своей политической деятельности и до конца жизни Ленин был действительно настоящим марксистом. И, конечно же, самым сильным качеством его, и как политика, и как теоретика, - была именно диалектика. Ленин очень уважал и ценил Маркса, но понимал:
- Возможно, конечно, бесконечно разнообразные сочетания элементов того или иного типа капиталистической эволюции, и только безнадежные педанты могли бы решать возникающие при этом своеобразные и сложные вопросы посредством одних только цитаток или иного отзыва Маркса про другую историческую эпоху» (3 - 16).
А нашим догматикам и невдомек, что за полтора века историческая эпоха уже не раз сменилась, что появились такие реалии, которых ни Маркс, ни Энгельс не могли предвидеть. Невдомек догматикам, что мы живем не в Англии и не в Германии, а в России.
Евгений Борисович, Маркс писал не про Россию!
Это не я, это Ленин говорил. Причем, говорил неоднократно. Приведенные выше слова написаны Лениным в 1907 году. С тех пор прошло сто лет. Но, к великому сожалению, за целый век российские коммунисты так и не смогли избавиться от привычки прятаться за цитаты из Маркса. То есть, избавиться от догматизма.
Кто в этом виноват? Прежде всего, виноваты, конечно же, Маркс и Ленин. Это я говорю вполне серьезно. Маркс виноват тем, что слишком был гениален. Да и Энгельс тоже! Труды этих двух великих мыслителей настолько завораживают логичностью, глубиной, убедительностью, - что, читая их, поневоле начинаешь думать: это - вершина. Здесь ничего нельзя ни убавить, ни прибавить.
И надо было появиться в мире другому гению, равновеликому этим двум, чтобы осмелиться и убавить, и прибавить, то есть подойти к творчеству Маркса и Энгельса диалектически. Этим гением и был Ленин. Он сказал своим соратникам: друзья, я не меньше вашего люблю Маркса и Энгельса и никакой хулы на них не переношу. Но поймите: они творили в другой стране и в другую эпоху. И на те вопросы, которые сейчас встали перед нами, не могут ответить и 70 Марксов. Ответить должны мы, современные коммунисты, современные марксисты.
Но в чем же тогда, по моему мнению, виноват Ленин? А в том, что он слишком рано умер. Нет, я вовсе не уверена, что, проживи он еще полтора-два десятка лет, ему удалось бы всех советских догматиков перевоспитать в диалектиков. Но уж, по крайней мере, сам он, находясь у руля государства, не допустил бы «войн» с европейскими социал-демократами в конце 30-х годов. А затем и с еврокоммунизмом.
А сегодня, когда перед коммунистами встал частокол совершенно новых проблем, не известных в прошлые века, когда мы уже имеем печальный итог правления в стране догматиков... Что же нам теперь-то делать? Прежде всего, учиться у Ленина диалектике, чтобы осмыслить ошибки прошлого и наметить пути к их исправлению. Увы, увы... Догматики по-прежнему доминируют в российском комдвижении.
Доминирует догматизм и в упоминаемой статье Сахонько. Я могла бы привести с десяток примеров его догматизма, но остановлюсь лишь на одном примере, а то моя статья и так уже затянулась. Итак, поговорим о пролетариате.
В нынешней России пролетариата нет!
Вот так конфуз! Пролетариата нет, а споры о пролетариате не умолкают. Почему? Да всё потому, что догматики не могут без няньки и шагу ступить. А нянькой для догматиков является, конечно, незабвенный Карл Маркс. Ну как же нам без пролетариата, если Маркс сказал... Да к тому же, кого мы будем призывать соединяться? Нет, без пролетариата нам жизнь не в жизнь.
Между тем, в России пролетариата давно уже нет. В 1917 году пролетариат выполнил свою историческую миссию: сверг буржуазию, установил диктатуру пролетариата и поставил страну на путь социалистического развития.
Всё. А дальше началось смешение классов. Процесс шел непросто. Руководство страны делало правильные шаги и ошибочные. Трудности развития первого в мире социалистического государства усиливались из-за давления капстран. Нельзя забывать и о тяжелом периоде войны и послевоенной разрухи.
Однако, жизнь шла вперед, все чаще опережая теоретические установки компартии. В 1961 году на ХХII съезде партии принималась Третья программа партии. Перед съездом между подготовщиками текста Программы возникли споры о том, надо ли из Второй программы партии переносить в Третью тезис о диктатуре пролетариата.
Н.С.Хрущев, будучи не столько теоретиком, сколько человеком здравого смысла, одним из первых почувствовал устарелость этого тезиса. В своих поправках к тексту новой программы Хрущев рассуждает:
Это самый острый вопрос с точки зрения пропаганды. Тут нас многие не понимают, кто сочувственно относится к нашим конечным целям социализма и коммунизма. Их пугает слово «диктатура». А тут мы сами на себя наговариваем. В то время, как диктатуры нет, мы говорим: нет, диктатура рабочего класса есть...
Благодаря настояниям Хрущева тезис о диктатуре пролетариата был заменен тезисом о превращении государства диктатуры пролетариата в общенародное государство. И еще вот на что обратите внимание: вместо слова «пролетариат» Хрущев сказал «рабочий класс»! И правильно сделал.
Какой пролетариат в 60-е годы в Советском Союзе? Пролетариат в марксовом понимании уже сразу после 17 года стал терять свои классические признаки. Я уже говорила о том, что Ленину постоянно приходилось напоминать коммунистам о необходимости диалектически подходить к установкам прошлого века, в том числе и к лозунгам о пролетариях.
Вот, например, на собрании московского партактива (декабрь 1920 зашла речь о том, что Коммунистический Интернационал издал для народов Востока лозунг «Пролетарии всех стран и угнетенные народы, соединяйтесь!». И вот что говорил Владимир Ильич:
- Кто-то из товарищей спрашивал: «Когда же Исполком распоряжался, чтобы менять лозунги». Я действительно этого не могу припомнить. Конечно, с точки зрения «Коммунистического Манифеста» это неверно, но «Коммунистический Манифест» писался при совершенно других условиях, но с точки зрения теперешней политики это верно. (42 - 71, 72).
Ленин неоднократно говорил о том, что в результате первой мировой войны, а затем интервенции и гражданской войны, промышленность в России разрушена. А поэтому нет и пролетариата в первоначальном смысле слова, так как пролетариат - это рабочий класс, работающий на крупных промышленных предприятиях. А сейчас, говорил он, всё смешалось, на восстанавливаемые заводы часто идут вовсе не пролетарии, а представители буржуазии.
Тем более, все классы перемешались в последующие десятилетия. Так что Хрущев был прав, когда усомнился в правомерности тезиса о диктатуре пролетариата. А когда в 1977 году в новой советской Конституции было записано, что в СССР образовалась новая общность людей - советский народ - это, в общем-то, соответствовало действительности.
Но вот произошла контрреволюция начала 90-х годов, и снова в левой прессе и в партийных программах оживился лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». Что ж, согласимся, что в результате контрреволюции снова началось классовое расслоение общества. Но что за классы стали формироваться? Как назвать эти странные общественные новообразования?
По привычке мы и стали называть их старыми, с детства знакомыми словами. Мошенников, ограбивших страну и народ, нарекли буржуями. Ограбленных советских трудящихся - пролетариатом. И пусть бы такая теоретическая неразбериха была только в головах обывателей. Так ведь нет, такая же неразбериха царила (и до сих пор царит и в головах коммунистических теоретиков.
Например, Р.И.Косолапов за своим письменным столом быстро решил проблему с пролетариатом: он просто взял и записал в пролетариат всё население. Люди обнищали? Обнищали. Ну, стало быть, они теперь пролетарии. Дошло и до того, что отдельные теоретики стали снова призывать... к диктатуре пролетариата.
Но вернемся к статье Сахонько. Евгений Борисович вроде бы к диктатуре пролетариата не призывает. Однако, его больше всего тревожит, что именно рабочий класс нынче не проявляет своей заинтересованности в коммунизме. Потому и компартий сегодня, по мнению Сахонько, нет и быть не может, «поскольку отсутствует основной системообразующий фактор для такой партии, а именно отсутствует социальный слой (в нашем случае - угнетенный и эксплуатируемый рабочий класс)...
Ну не странное ли суждение? Я, например, заинтересована в коммунизме, Сахонько тоже заинтересован. Большинство посетителей форума заинтересованы. Да что там говорить: больше половины населения страны заинтересовано в коммунизме. Почему же Сахонько всех этих людей в упор не видит?
Да потому, что Сахонько уверен, что слоем, заинтересованным в коммунизме, как и полтораста лет тому назад, может быть только пролетариат (рабочий класс). Маркс, как напоминает нам Сахонько, уповал на пролетариат, ну, стало быть, и мы должны на него уповать. Одним словом, - ни шагу от Маркса.
Правда, Сахонько признает, что с пролетариатом у нас что-то неладно. То он в начале 90-х годов пошел в услужение к капиталу. То он, уже теперь, не хочет совершать революцию. В общем, нехороший пролетариат, не вписывающийся в теорию Маркса.
Поэтому Сахонько осторожно говорит «рабочий класс». Но это всего лишь эвфемизм, ибо Сахонько спит и видит, как бы нынешний рабочий класс поскорее превратился в пролетариат. Вот тогда всё будет по Марксу. «Не просто же так Маркс уповал именно на пролетариат, - пишет Сахонько. - Ведь только пролетариату нечего было тогда терять, кроме своих цепей».
Напомню Евгению Борисовичу, что Маркс уповал на пролетариат в силу целого ряда его характерных черт, а не только потому, что ему нечего терять. Для Сахонько фактор «нечего терять», похоже, единственный. Значит, это форменное безобразие, что у нынешних рабочих есть кое-какое барахлишко. Ну ничего, вот скоро буржуазия проест все ресурсы, доведет рабочих до полного обнищания, вот тогда рабочий класс и превратится в пролетариат, то есть в передовой отряд в борьбе за коммунизм.
Но скажите, кто и когда из классиков марксизма утверждал, что компартия всегда будет партией рабочего класса? Никто и никогда. Почему? Да потому, что коммунизм - это передовое учение. А рабочий класс уже давно перестал быть передовым классом, а конкретно в России - еще в 50-60-е годы прошлого столетия.
Если я не права, приведите высказывание Маркса или Энгельса, из коего следовало бы, что пролетариат всегда, во веки веков, будет передовым классом. В своей работе «Принципы коммунизма» Энгельс говорил, что пролетариат - это трудящийся класс XIX века. Что пролетариат был не всегда. Что он возник в результате промышленной революции, в результате изобретения паровой машины.
Но ведь с той поры произошли и другие революции - научно-техническая, информационная и т.д. - а нас призывают уповать на класс, поднятый к политической жизни паровой машиной!
У читателей может возникнуть вопрос: мол, к чему споры о терминах? На это я отвечу: терминологическая путаница - это не пустяк. Именно такая путаница во многом и погубила СССР. Сегодня многие говорят о том, что Советский Союз сильно отстал от Запада в научно-техническом прогрессе. И это недалеко от истины.
И что самое обидное: это отставание и произошло из-за догматизма партийного руководства. И хотя тезис о диктатуре пролетариата был подвергнут партией сомнению, но преклонение перед рабочим классом, как перед самым передовым отрядом общества, оставалось.
Да, КПСС проспала рождение нового передового класса, который сформировался уже при социализме. Это была научно-техническая интеллигенция! Но КПСС упорно не замечала этой новой прогрессивной силы. В зарплате научно-техническая интеллигенция отставала от рабочих, изобретения приходилось годами пробивать сквозь партийно-чиновничью стену, за рационализаторские предложения платили копейки. Да и то не всегда.
Даже в партию для интеллигенции устанавливалась очередь. Зато рабочему, будь он хоть пьяница или неумеха, - зеленый свет. Как же: гегемон, Его величество рабочий класс! В общем, заняньчили, заласкали рабочих.
И вот теперь, после того, как Его величество рабочий класс не воспротивился разрушению СССР, не защитил «свою» партию от уничтожения, побежал петушком в услужение к «капиталистам», а по сути к разбойникам... После всего этого нас снова призывают считать рабочий класс передовым отрядом. Ну и ну.
Нет уж, уважаемый Евгений Борисович! Поищите социальную опору для компартии в других слоях общества. Рабочих, конечно, тоже нельзя совсем уж сбрасывать со счетов. Но ведь правильно сказал философ Ильенков, что коммунизм - это общество умных людей. А страна наша богата умными людьми. Вот и надо их собирать воедино, вот и надо их объединять вокруг идеи коммунизма.
А уж как этот социальный слой будет называться, это пусть придумают теоретики коммунизма. Придумают не догматики, зацикленные на старых цитатах и устаревших формулировках, а настоящие марксисты.
