5 апреля 2007 г.
Недавний взрыв «Невского экспресса» открыл нам новое лицо террора. Ход расследования говорит о том, насколько изменилось наше общество за последние годы. Под подозрением оказываются уже не только чеченские боевики и криминал, но и нацисты, и маргиналы всех сортов, и «непрофессионалы». В нашей стране появились новые социальные или политические силы, готовые прибегнуть к методам террористического шантажа
— Мы опаздывали, это всегда неприятно, — вспоминает проводница «Невского экспресса». (Корреспондент «РР» ехал в нем через четыре дня после теракта с той же командой, что работала 13 августа. — Пассажиры все сплошь деловые — время ценят дороже жизни. Опоздаешь — начинают по приезде жаловаться, требовать компенсации. У них, мол, встречи срываются. А нам — штрафы. Вот машинист и пытался уберечь поездную бригаду от рекламаций: перед мостом, где надо было по инструкции сбросить скорость до 110 километров, он ехал под 200. Это нас всех и спасло.
Все это проводница рассказывает с нервическим смехом. То и дело повторяет: «чудо», «судьба».
— Было очень страшно. Особенно первые полчаса. Мне повезло: я работала в десятом вагоне, он почти не пострадал, а девчонок из первых вагонов помяло очень сильно. А потом еще этого генерала стали спасать — из пятого или шестого вагона. Люди в камуфляже вдруг появились, все оцепили. Кажется, спецназовцы. Мы сначала на него думали: может, его взрывали?
— А как вы узнали, что это генерал, он что — в форме был?
— Ну, все почему-то знали: везем секретного военного, большого чина.
— Молиться нам надо на машиниста… — заключает проводница.
— Чего молиться? Работа у нас такая, — машинально возражает ей напарница.
Как это было
Заложенная под рельсы бомба сработала 13 августа в 21.38, когда пассажирский поезд № 166 «Невский экспресс», выполнявший рейс Москва — Санкт-Петербург, проходил перегон между станциями Бурга и Красненка на территории Маловишерского района Новгородской области. Удар взрывной волны был настолько сильным, что выбитый им кусок рельса длиной 75 см и весом около 60 кг прошил кабину электровоза насквозь, снизу доверху, чудом не задев машиниста, после чего улетел далеко за ограждения, расположенные в полутора десятках метров от железнодорожного полотна.
Подпрыгнул от удара и сам электровоз. «Приземлившись», локомотив соскочил с рельсов, потянул за собой вагоны, и вся тысячетонная конструкция, подобно гигантскому бульдозеру, понеслась по центру полотна, ломая шпалы, выворачивая рельсы, обрывая провода контактной сети и разбрасывая во все стороны щебенку. Локомотив и вагоны с полуоторванными колесными тележками каким-то чудом удержались на насыпи. Состав остановился в 750 м от места взрыва, и только после этого завалились на бок самый тяжелый в составе 5−й — вагон−ресторан — и соседний с ним «бригадирский» вагон.
В первых реконструкциях того, что произошло в течение нескольких секунд после взрыва, было много путаницы. Одни говорили о выдержке и профессионализме машиниста «Невского экспресса», не позволившего поезду сорваться с полотна, — он якобы «прибавил скорость вопреки инструкциям» и тем самым спас жизни пассажиров. Другие предполагали, что в поезде находился террорист-сообщник. Ему, в отличие от первого, якобы была отведена роль смертника-шахида — сразу после взрыва он сорвал стоп-кран, рассчитывая тем самым помешать самоотверженным попыткам машиниста спасти людей.
На самом деле, как объяснил «РР» один из руководителей Октябрьской железной дороги, машинист просто физически не мог прибавить скорость — хотя бы потому, что сразу после взрыва опустил токоприемники и таким образом обесточил электровоз, то есть сделал все строго по инструкции. По той же причине не смог бы воспользоваться стоп-краном и «шахид-сообщник». Впрочем, даже если бы машинист увеличил обороты двигателей, а «пассажир-смертник» заблокировал колеса, на поведении поезда это отразилось бы не сильно — ведь он уже не катился по рельсам, а фактически скакал по шпалам.
Уцелевшие пассажиры «Невского экспресса» первым делом вытащили наружу официанток вагона-ресторана, получивших переломы и раненных осколками оконных стекол и посуды. Продезинфицировать раны, а затем и снять пережитый стресс людям, по их собственному признанию, помогла сохранившаяся в перевернутом вагоне-ресторане водка. Раненых, которых оказалось около 30 человек, распределили по больницам Малой Вишеры, Новгорода и Петербурга. Травмы, полученные этими людьми, по словам врачей, для жизни не опасны.
Первые милицейские экипажи примчались на место катастрофы из расположенной километрах в десяти Малой Вишеры примерно через полчаса. Но организованный ими розыск диверсанта и его возможных сообщников результатов не дал: 90% площади Маловишерского района, как говорят в местном РОВД, занимают леса и непроходимые болота. Людей в нем живет немного, милиционеров соответственно почти нет: участковых всего трое на весь район, причем все они женщины и летом обычно находятся в отпусках. Нет на маловишерских дорогах и постов ГИБДД — ближайший, как уверяют местные жители, находится при въезде в Новгород. Так что у террориста было достаточно времени, чтобы спокойно уйти через окружающий железную дорогу лес, а затем без проблем добраться, например, на велосипеде до ближайшей деревни или выехать из района на поджидавшем его автомобиле.
Орудие преступления
Мало что дал следствию и осмотр места происшествия. По размерам образовавшейся на насыпи воронки эксперты установили, что железнодорожный путь был подорван с помощью самодельного взрывного устройства мощностью более 2 кг в тротиловом эквиваленте. Бомба не была снабжена осколочными элементами, а в качестве взрывчатки в ней использовались стандартные армейские тротиловые шашки, пластит или выплавленный из снарядов тол. «Адская машинка» была заложена в нишу, расположенную между шпалами под правым по ходу движения поезда рельсом. В действие она приводилась с помощью электродетонатора, соединенного проводами с источником питания — скорее всего, батарейкой типа «Крона». Маловишерский диверсант использовал классическую, известную еще со времен Гражданской войны конструкцию с длинным проводом и замыкателем на конце — об этом свидетельствовал найденный оперативниками кусок телефонного кабеля типа «лапша», протянутый от места взрыва в лес на 40 м.
Диверсант, как считают оперативники, мог поджидать 166−й скорый в лесу, держа в руках батарейку и концы провода, и в момент приближения состава подать напряжение на детонатор. По другой версии террориста в момент взрыва на месте происшествия уже не было — он лишь заложил бомбу, а «Невский экспресс» взорвал себя сам. «Произвести взрыв точно под кабиной движущегося на огромной скорости электровоза человек физически не может, — считает сапер с многолетним стажем, бывший начальник взрывотехнического отдела КГБ СССР Владимир Михайлов. — Поэтому я считаю, что в электроцепи бомбы использовался замыкатель нажимного типа, установленный под рельсом. В этом случае взрыв инициировался самим электровозом в тот момент, когда он прогнул рельс, наехав на заминированный участок. Как вариант мог быть использован так называемый замыкатель-скрутка — два скрученных между собой изолированных провода, концы которых выведены на поверхность рельса. Наезжая на скрутку колесом, локомотив разрывает изоляцию и плющит провода, замыкая при этом электроцепь».
Если в цепи действительно использовался замыкатель нажимного типа, то контакты, выведенные в лес, по мнению специалистов, выполняли функцию не основного, а резервного выключателя. Диверсант замкнул его, поставив бомбу на боевой взвод, непосредственно перед тем, как покинуть свою позицию. Таким образом он подстраховался от случайного взрыва во время монтажа и, что самое главное, получил дополнительные полчаса на отступление — таков примерно интервал между поездами.
Ошибка диверсанта
Оценив место закладки бомбы, эксперты пришли к выводу, что диверсант не собирался оставлять находившимся в поезде людям никаких шансов. Взрывчатку он заложил в 30 м от железобетонного моста-трубки, как его называют железнодорожники, перекрывающего узкий, но глубокий лог, по которому протекает река Черная. Высота моста в средней его части достигает 30 м, и расчет явно был на то, что сорвавшиеся с рельсов после взрыва вагоны один за другим полетят в ущелье.
Но террорист в первую очередь не учел огромную скорость, которую развил «Невский экспресс» на прямом и безлюдном маловишерском участке — 178 км/час. Благодаря набранной скорости даже сошедший с рельсов поезд по инерции пролетел опасный участок. Видимо, «забыл» взрывник и про контррельсы — дополнительную пару рельсов, которую железнодорожники всегда укладывают внутрь основного пути на мостах, путепроводах и других опасных участках. «Приземление» подброшенного взрывом локомотива пришлось как раз на мост — но мощное железобетонное пролетное строение выдержало удар, а 4 пары уложенных на мосту рельсов помогли локомотиву зацепиться колесами за полотно и продолжить движение вперед.
Отправляясь на дело, террорист, по выражению взрывотехника Михайлова, должен был «почитать хотя бы книжки о деятельности партизан во время Великой Отечественной войны, но, видимо, не удосужился сделать даже этого». Технология железнодорожных терактов действительно отработана десятилетиями и многократно описана в художественной литературе. Общеизвестно, например, что партизаны закладывали взрывчатку на мосту, а не перед ним, и в качестве объекта атаки выбирали не локомотив, а третий вагон: учитывая, что мост через реку Черную не охраняется, маловишерский террорист вполне мог бы воспользоваться этой классической схемой. Не знал он и о том, что сбросить под откос состав, идущий по прямой, сложно, поэтому при отсутствии мостов диверсанты всегда выбирали поворотный участок пути, расположенный, как правило, на высокой насыпи.
Главная же ошибка взрывника, по мнению экспертов, заключалась в том, что бомбу он заложил под правый по ходу поезда, а не под левый рельс. Мотивация здесь, очевидно, была простой: правый рельс — крайний на насыпи и ближайший к лесу; заминировать его можно сбоку, не поднимаясь на полотно; да и отступать, протягивая за собой провода, будет удобнее. Между тем удар взрывной волны, пришедшийся в днище локомотива справа, толкнул электровоз влево, на междупутье. Сместившись на середину полотна, поезд благополучно продолжил свое движение, встав между «своими» рельсами и путями встречного направления. Взрыв левого, внутреннего рельса направил бы локомотив сначала под откос, а затем — в ущелье Черной речки.
Почему версий много
Содной стороны, обилие версий теракта означает, что появились новые источники террористической угрозы. С другой стороны, раз много конкурирующих версий — значит, «послание террористов» обществом «не прочитывается», то есть теракт не достиг своей информационной цели: ужас не поразил страну.
В том, что до сих пор никто не может правдоподобно объяснить, чья же недобрая воля пустила под откос поезд, есть своя позитивная сторона — возможно, отсутствие очевидного смысла последних терактов говорит об их низкой эффективности в условиях сегодняшней России. Размытые очертания невидимого врага не становятся причиной беспредметной тревоги населения.
— Мы когда из Питера потом ехали обратно, — рассказывает проводница «Невского экспресса», — узнали многих из тех пассажиров, кто был в поезде во время аварии. Они подходили к нам и говорили: «Девчонки, мы все равно с вами ездить будем. На самолете в такой ситуации все бы насмерть разбились, а здесь — ни один человек не погиб».
17 августа на подъезде к Малой Вишере в «Невском экспрессе» учащаются мобильные звонки. Звонят, очевидно, родственники и знакомые. Скорость незадолго до злополучного моста машинист на этот раз сбрасывает существенно. Но на Московский вокзал Санкт-Петербурга состав приходит точно по расписанию — минута в минуту.
В Генпрокуратуре говорят, что в настоящее время отрабатываются «все возможные версии теракта» и сосредоточиваться на какой-либо одной из них следователи пока не собираются. Однако независимо от того, кем окажется реальный подрывник и чье задание он выполнял, этот человек дал российским спецслужбам серьезный повод для беспокойства. «Железнодорожная диверсия удобна для террористов как никакая другая, — считает старший офицер ФСБ, много лет специализирующийся на "чеченской теме". — Чтобы пустить поезд под откос, не требуются большие материальные и человеческие ресурсы. Не нужна и особая квалификация подрывника — процедура многократно отработана и хорошо известна. Железнодорожный теракт безопасен для исполнителя, ведь магистраль обычно растянута на сотни или тысячи километров, проходит через глухие и безлюдные места, а на каждом ее километре милиционера не поставишь. С другой стороны, каждый подрыв пассажирского поезда, с точки зрения террориста, обязательно станет эффектным и результативным — ведь людей в нем находится вдвое или даже втрое больше, чем, например, в дальнемагистральном самолете».
По мнению нашего собеседника, опыт маловишерского диверсанта вполне могут взять на вооружение террористы-профи. «Если эти люди выйдут на тропу "рельсовой войны", проделки маловишерского "клоуна" покажутся детскими шалостями», — убежден чекист.
Сегодня подрывное дело перестало быть тайным знанием, известным только военным специалистам и опытным боевикам, оно «демократизировалось» и стало достоянием любителей. Исходные материалы для взрывчатки можно найти в открытой продаже, а технологии — в интернете. Однако, чтобы терроризм процветал и «творчески» развивался, наличия технологий и опасных маргиналов мало: теракт должен бить прицельно, вызывать рассчитанное возбуждение в обществе.
Как разобраться в версиях
Многие СМИ обратили внимание на то, что поезд Москва — Санкт-Петербург был пущен под откос за восемь месяцев до президентских и за пять — до парламентских выборов. Взрыв произошел на одной из самых оживленных железных дорог страны, связывающей две столицы. Поэтому грозное «послание» террористов могло быть адресовано самой широкой аудитории. Тем не менее сугубо политическое объяснение настолько универсально, что теряет определенность. Ведь в принципе любой теракт рассчитан на общественный резонанс, на взрыв недовольства или тревожности населения, на крутой поворот нормального хода политического процесса.
На такой поворот в российской политике могли рассчитывать маргиналы, которые смотрят на нынешнюю национальную консолидацию апокалиптически. Таких социопатов хватает в любой стране. Но если они у нас когда-то и проявлялись, то всегда адресно, примером чего может служить неудавшееся покушение на олицетворение «русского олигархического капитализма» Анатолия Чубайса пару лет назад. Или подрыв поезда Москва — Грозный.
К криминальной версии, похоже, всерьез отнесся только новый губернатор Новгородской области Сергей Митин. Но в его энтузиазме проглядывает политическая заинтересованность — это хороший шанс быстро создать себе репутацию яростного и бескомпромиссного борца с коррупцией.
«Губернаторская» версия теракта, как признаются участники расследования, имеет, конечно, право на существование, но представляется маловероятной. «Организовать и оплатить подрыв "авторитетные" новгородские бизнесмены, конечно, могли, однако делать этого они никогда бы не стали, — пояснил "РР" один из оперативников областного угрозыска. — Любое действие, совершенное этими людьми, всегда имеет реальную и прагматичную цель. Например, устранить одного человека, чтобы на его место поставить другого и получить в результате этой рокировки конкретную выгоду. Массовое же убийство ни в чем не повинных и далеких от областных разборок людей даст как раз обратный эффект — обязательно начнутся "зачистки", в результате которых организаторы теракта понесут колоссальные убытки».
По-прежнему одной из самых правдоподобных версий считается возможная активизация радикальных исламистов Северного Кавказа. В начале августа в Ингушетию был введен значительный контингент войск МВД (по разным источникам, от двух до двух с половиной тысяч военнослужащих — естественно, возникает соблазн искать виновников теракта среди исламистов из Чечни или Ингушетии.
Шансы этой версии возросли, когда ответственность за теракт взял на себя, позвонив в редакцию радио «Свобода», один из командиров батальона смертников «Рияд ас-Салахин», созданного когда-то Шамилем Басаевым. Но этот так называемый батальон последнее время был готов расписаться под любым терактом, лишь бы напомнить о своем существовании. Каждого пойманного с взрывчаткой на Северном Кавказе исламиста также не стоит рассматривать как наиболее вероятного злоумышленника, поскольку, как показывает последний опыт, их цели локальны.
Допросы лидеров чечено-ингушской диаспоры Новгородской области, насчитывающей около полутысячи человек, никаких результатов не дали. «Нам, уехавшим с родины ради спокойной жизни, этот теракт меньше всего нужен», — говорили следователям местные чеченцы.
Между тем в конце прошлой недели «кавказская» версия, казалось, получила еще одно — правда, косвенное — подтверждение. Его дали следователям жители ближайшей к месту теракта деревни Бурга — она расположена всего в 2 км от места аварии. Уже на следующий после теракта день маленькая Бурга стала чуть ли не главштабом оперативно-следственной бригады. «Люди в штатском побывали в каждом доме и опросили за эти дни всех без исключения жителей деревни, — рассказывает сотрудница местного сельсовета. — Всем задавали один и тот же вопрос: "Не видел ли кто в последнее время незнакомых людей, которые подходили к полотну железной дороги или интересовались ее устройством". Через день-два визиты прекратились, но на нашей центральной улице до сих пор стоят автомобили с оперативниками. Если они видят человека, которого еще не опрашивали, тут же приглашают его к себе в машину».
В итоге двое местных жителей сообщили следователям, что накануне взрыва в деревню заходил незнакомый человек — высокий худощавый кавказец лет 30 с фуражкой на голове. Общался он только с местными автолюбителями — дважды попросил разных людей отвезти его на своих машинах в лес. Третий бургинец видел незнакомого кавказца вскоре после взрыва — тот вроде бы садился в частные «жигули» на обочине автодороги, идущей в областной центр. Со слов троих свидетелей были составлены фотороботы, однако все три композиционных портрета оказались разными. После повторного допроса свидетелей из трех фотороботов удалось создать один — его и показали затем в местных и федеральных СМИ. Но велика вероятность, что у местных жителей просто «задним числом» проявилась повышенная бдительность.
В качестве одной из первых и наиболее вероятных версий рассматривается деятельность правых экстремистов — русских националистов. С точки зрения технологии производства взрывного устройства мина, подложенная под поезд Москва — Петербург, напомнила о взрыве националистами в 2005 году состава Москва — Грозный. Вспомнили также самодельную бомбу студентов-террористов на Черкизовском рынке в Москве, взорванную 21 августа 2006 года — тогда погибли 12 человек, в том числе двое детей, а еще 55 посетителей и работников рынка получили травмы.
«Радикалов» славянского происхождения, как уверяет лидер крайне националистической организации ДПНИ Александр Поткин, допрашивали «скорее не в качестве подозреваемых, а в качестве экспертов». Впрочем, к таким деятелям, естественно, доверия мало, тем более что их распирает гордость от незаслуженного внимания. «Я просто сказал следователю, что русский русского взрывать не станет, и мы сразу друг друга поняли», — объясняет лидер Русского объединенного национального союза (РОНС Игорь Артемов. Не дали результатов и допросы фашистов, национал-большевиков, а также представителей многочисленных «cоюзов» и «фронтов». Учитывая, что никаких улик, указывающих на причастность правых или левых экстремистов к железнодорожной аварии, у следствия не было, представителей всех этих организаций после дачи показаний отпускали.
Теракты ультраправых до сих пор носили наглядно адресный характер. Взрыв же «Невского экспресса» выпадает из этого ряда. Однако к русским националистам все-таки стоит приглядеться. Не потому, что именно они перехватили инициативу в террористической активности. Просто некоторые документы, вскрытые следствием по черкизовским подрывникам, позволяют иначе посмотреть на современный терроризм.
По черкизовскому делу были привлечены 8 человек. Прокуратура предъявила им обвинения в организации восьми взрывов. Особое внимание обращает на себя один документ — личный дневник Ильи Тихомирова, одного из членов организации. Оказывается, еще в возрасте 8 лет он почувствовал особое влечение к самопальным взрывным устройствам. Первую взрывчатку приготовил по китайской технологии, перемешав селитру, серу и древесный уголь. Но с наступлением студенческого возраста довольно распространенная у мальчиков любовь к опасным игрушкам не прошла. Увлечение Ильи взрывчаткой в конце концов нашло выход, когда появились вдохновенные соратники, подходящий объект ненависти и великая миссия.
Идейным вдохновителем Ильи, да и всей группы стал Николай Королев. Этот глубоко верующий юноша вырос в набожной православной семье. Практически все члены группы были студентами вузов, кроме Сергея Климука — прапорщика ФСБ, служившего в Подмосковье. Представление об их идеологической вдохновенности могут дать несколько выдержек из дневника Ильи Тихомирова: «Время стремительно отбирает нашу родину… Я опасаюсь, что война неизбежна, с огромными потерями, но мы выиграем. Если нет, то Россия с ее великой историей, ее народом, творившим столь грандиозные свершения, канет в Лету. Согрешения нашего народа смоются нашей кровью, пожар войны выжжет скверну. Но те из нас, что останутся, отстроят Русский Дом заново. Господи, спаси и сохрани Россию!»
Какой же выход находили эти в принципе понятные и благородные порывы? В дневнике читаем: «Первое практическое занятие ликвидировало чурбанский магаз. Второе занятие снесло половину чурбанского зала игровых автоматов. Далее мы сделали дыры в мечети в Яхроме!»
Мистическая вера в миссию, романтика исключительности — вот что объединяет новых русских террористов с «бесами» Достоевского. Такая гремучая смесь производит настоящих социопатов. Снова читаем в дневнике Ильи: «Шизофрения и паранойя — лучшие друзья разведчика и городского партизана. Мой телефон на прослушке, квартира под наблюдением. Сотовый — жучок-маячок».
Похоже, террористом сегодня может стать любой неудачник с тонкой душевной структурой, любой недоросль, не изживший своих инфантильных фантазий. У них могут быть самые разные идеологические мотивы. Им не обязательно ехать на законспирированные базы в Чечню или Вазиристан, где тренируют террористов, взрывчаткой могут стать самые обыденные вещи — спички, горючее или химикаты. Опаснее всего они становятся, когда объединяются и плывут по жизни на «корабле дураков». Их теракты столь же абсурдны, как и мотивы, а потому с трудом могут быть поняты в нормальном обществе.
Возможно, именно глобальный доступ к ресурсам интернета, в хаосе которого можно найти любые секреты, создает впечатление, что сегодняшний терроризм действует глобально. В современных обществах много патологий и противоречий, индивидуальных причин для социальной и национальной ненависти. Наше воображение, вероятно, потому и пасует перед смыслом взрыва под «Невским экспрессом», что он абсурден. Одна из наших ошибок в том, что мы всегда предполагаем рационально действующего противника. Наша логика пока не адаптировалась к «фактору дурака». Она слишком политизирована и привязана к национальной или политической идентичности предполагаемого террориста. Такая логика вредна еще и потому, что она заведомо вменяет вину целым национальностям, группам и мировоззрениям.
По счастливой случайности взрыв под «Невским экспрессом» не привел к человеческим жертвам. Но к этому теракту следует отнестись внимательно и серьезно даже вопреки тому, что трагедия не состоялась. Один из главных уроков, который извлекли из борьбы с террористическими ячейками «Аль-Каиды» европейцы и американцы, состоит в признании того, что они сами создают почву для террора. Мы, несмотря на свой богатый и трагический опыт столкновений с терроризмом, такого внутреннего анализа не проделали. Для нас террорист — все еще «чужак», и мы мало размышляем о том, почему в темных и заброшенных нишах нашего общества рождаются изгои и маргиналы.
