Сегодня Пятница 04 Декабря 2015 г.
Поиск:
  Статьи Гостевая
На главную Отправить сообщение на e-mail
Главная новость Основные
Salut, Renault. Блокпакет ВАЗа сегодня отойдет французскому автоконцерну

Взорвется ли Ставрополье?

5 апреля 2007 г.

Никто не хочет воевать. Но призрак национального конфликта бродит по городам и станицам.

Когда я ехал в Ставрополь, то ожидал увидеть «вторую Кондопогу». Местные же только усмехались и с гордостью говорили: «Кондопога и рядом не стоит. У нас три миллиона жителей, половина — кавказцы. А Кавказ — вот он, под боком. Если начнется, то все, что было, покажется детским утренником».

Слава богу, не началось. Но ситуация, при которой одна половина края подозревает другую в готовности резать и громить, не изменилась. Убийства трех студентов — чеченца и русских — стали катализатором давно тлеющего недовольства. Нелюбви местного населения к приезжим. И опасений приезжих по поводу местных.

Никаких внешних проявлений возможной войны невооруженным взглядом не увидеть. Ставрополь — красивый зеленый город с современными зданиями, уютными кофейнями и хорошими ресторанами. На летних верандах — модно одетая молодежь. И так же, как в Москве или любом другом крупном российском городе, часть этой молодежи — ярко выраженной кавказской внешности.

Массовая драка между русскими и чеченцами случилась 24 мая в Северо-Западном районе. В драке погиб студент Гилани Атаев. Еще один студент — Заурбек Ахматов — попал в больницу с огнестрельными ранениями обеих ног. После этого по городу поползли слухи, что «чеченцы будут мстить». Активисты патриотических движений получали анонимные SMS вроде: «После девяти дней зарежем 20 русских». Правда, для мусульман-чеченцев девять дней с момента смерти ничего не значат, но это было уже неважно. В ночь на 3−е июня, как раз по истечении девяти дней, были обнаружены тела двух русских студентов: Павла Чадина и Дмитрия Блахина. Они погибли от ножевых ранений, их вещи оказались нетронутыми. Власти настаивали на том, что мотив убийства был бытовой и грабителей попросту спугнули, но ставропольским властям к тому моменту уже никто не верил. В день похорон студентов, 5−го июня, в городе начались массовые волнения.

Похороны

В частном секторе Ставрополя, на улице Льва Толстого, перед домом № 82 собирается толпа. У ворот стоит гроб, в нем — совсем молодой мальчишка. Это Дмитрий Блахин. Через три дня ему исполнилось бы 18 лет. У изголовья сидят взрослые женщины в черном и отец Блахина. Никто не плачет, мать гладит убитого сына по щеке. Дмитрий дружил с двоюродной сестрой Павла Чадина Надей — она тоже здесь. В ночь убийства ребята, проводив Надю, шли домой к Павлу, чтобы посмотреть футбол. Чадина в это же самое время хоронят в райцентре Благодарный, где живут его родственники. За спиной матери молча толпятся одногруппники Блахина. Постепенно людей становится больше — приходят те, кто с убитым даже не был знаком, и просто зеваки. В стороне мужчина лет сорока рассказывает группе женщин, как в спортзале поссорился с кавказцем: «Я тянул штангу, а он ударил меня стулом… А ни за что, просто так! Я штангу бросил, погнался за ним. Врываюсь в раздевалку, а там их группа целая. Приготовился драться, а мне их старший говорит: "Ой, извини, брат, перепутали!"» Женщины охают: «Совсем черные обнаглели!» Мужчина рассказывает еще одну историю, как его знакомая семья пыталась урезонить гулявших ночью соседей-кавказцев, а те в ответ заявили, что «у них в милиции все схвачено».

Рядом обсуждают последние слухи: якобы кто-то видел изрешеченную пулями машину. На границе края ГАИ остановила два автобуса со скинхедами из Краснодара и Ростова, а в другом районе Ставрополя кавказцы убили не то одного, не то десять студентов. Подруга семьи Блахиных рассказывает журналистам, что в кармане Дмитрия вроде бы нашли записку: «Это еще не все».

На машины охраняющих толпу милиционеров как будто демонстративно наклеены фотороботы убийцы. Даже на черно-белом портрете заметно, что убийца светловолосый. «Мужчина славянской внешности, — поясняет для непонятливых фоторобот. — Волосы светло-русые, на лице веснушки».

Местные, впрочем, в подлинность документа не верят и считают, что настоящий убийца — кавказец, а фоторобот составлен только для успокоения.

Журналист местной газеты сообщает:

— Этот портрет составили по словам девушки моего друга. Аня работает продавщицей в «Пушкинском» — это рядом с местом, где нашли трупы. Она рассказала, что к ним ночью заходили два парня, руки по локоть в крови, купили минералки, чтобы руки помыть.

— И как, внешность славянская?

— Какое там! Типичные кавказцы!

Девушку Аню удалось найти. Она вовсе не «подруга друга», а просто дальняя знакомая, и никаких кавказцев она не видела. В день убийства вообще была не ее смена. Причастность Ани ко всей этой истории сводится к тому, что через пару дней в магазин приходили следователи и показывали фото. Остальные слухи на поверку оказываются из той же серии. Но расходятся хорошо.

Начинается митинг: выступают родственники, преподаватели. О кавказцах никто не говорит, зато все вспоминают, каким хорошим парнем был Дмитрий Блахин. К гробу выходит седой дедок в пиджаке с орденами. Свою речь он оформил в стихах: «Не для того сынов растили,/ Чтоб их могли вот так убить./ А кровь славян течет ручьями,/ И некому остановить». Дедок начинает рыдать, срывается на фальцет, и тут впервые за весь митинг начинают рыдать все вокруг. Старое кладбище, где хоронят Дмитрия Блохина, — место, свободное от межнациональной розни. У жителей Ставрополя принято ставить на могилы плиты с символами — крестами или звездами, если усопший был атеистом. С ними мирно соседствуют плиты с полумесяцем.

Толпа на кладбище увеличивается. В стороне от могилы тусуется группа коротко стриженных молодых людей — здесь такие прически называют «под Бондарчука». У них футболки с коловратом — восьмиконечной свастикой с чуть закругленными концами. Это язычники, сторонники Союза славянских общин, во главе со своим лидером Яромиром (в миру — Сергей Букреев). Пока парни обсуждают необходимость «войны с черными», в руках у них откуда-то появляются листовки. «При пособничестве врагов Русского народа, губернатора Ставрополья Черногорова и при общей поддержке правительства Росиянии чеченское зверье Рамзана Кадырова приступило к этапу открытой колонизации Русских земель Ставрополья. Вы знаете о геноциде русских в Чечне. Вы понимаете, что Вам уготовлена та же судьба, — пугает листовка. — Жизнь, честь, достоинство Ваше и Ваших близких отданы чиновной росиянской мразью чеченской мрази. Предстоящий геноцид будет поддержан всей вертикалью росиянской власти. Защитить себя мы можем только сами. Взяв в руки топор, нож, ружье, пистолет, автомат».

Кто принес листовки, никто не знает. Под вой родни гроб заколачивают и опускают в могилу.

Разговор с губернатором

На семь часов вечера назначен митинг на площади Ленина около краевой администрации — как в любом российском городе, это самый центр. ГУВД проводит инструктаж, на который пригласили представителей всех русских организаций. «Митинг несанкционированный, но милиция препятствовать ему не будет», — говорит руководитель пресс-центра ГУВД Виктор Игнатьев. Взамен милиция просит националистов не устраивать беспорядки, а после митинга мирно разойтись. Представители краевых властей обещают, что на митинг обязательно придут чиновники.

— Алло, Троян, я решил на эту встречу не ходить, — рапортует Яромир по телефону соратнику. — У меня какое-то внутреннее ощущение. А оно меня никогда не обманывает.

И Яромир медленно удаляется в сторону от ГУВД.

По периметру огромной площади Ленина уже кучкуются группки горожан. У многих короткие стрижки, но попадаются и длинноволосые, молодежь перемешивается с людьми в возрасте. К 19.00 группки, как по команде, начинают стекаться к центру площади. Среди пришедших мечется одинокий подполковник милиции.

— Кто у вас главный? — пристает он к пришедшим.

— А нет главных. Мы главные, — отвечают ему какие-то взрослые мужчины в хороших костюмах.

— Давайте не будем ничего проводить. Митинг незаконный. Могут быть провокации, — уговаривает милиционер.

— Мы для того и хотим собраться, чтобы не было провокаций, — парадоксально отвечают «пиджаки». — Раз люди собрались, надо поговорить.

Народ продолжает прибывать. Заполнен уже весь центр площади, но что делать, никто не знает. Ни ораторов, ни лидеров нет. Группа скинов начинает кричать «Слава России!» и вскидывать руки в известном жесте, но их никто не поддерживает. Вместо этого все кричат «Долой Черногорова!» (Александр Черногоров — губернатор Ставропольского края. — «РР»).

В гуще собравшихся появляется чиновник — холеный мужчина в дорогом костюме. Это руководитель комитета по делам национальностей, религии и казачества правительства края Василий Шнюков. Жестикулируя дорогим сотовым телефоном, он пытается поговорить с митингующими, но разговора не получается. Его попросту не слушают:

— Только не надо нам врать! Нам врут! Почему вы скрываете трупы?! Пусть выйдет губернатор!

— Губернатор согласен принять у себя пять делегатов от митинга. Выберете пять человек, которым вы доверяете, они пойдут к губернатору, сформулируют ваши требования, он расскажет о ситуации и ответит на все вопросы, — терпеливо предлагает Шнюков.

Молодежь на улицах Ставрополя бурно обсуждала последние события.

Фото: Михаил Галустов

— А че он, облезет сам сюда выйти? — выкрикивают из толпы. — Пусть выходит, здесь русские люди собрались.

— Капитан ФСБ в качестве делегата подойдет? — спрашивает нетрезвый парень в разорванной рубахе. — Я бывший пограничник, подъесаул Григорий Копцев.

— Подойдет, — неожиданно соглашается чиновник. — Кто еще?

— Я пойду, — кричит откуда-то из глубины девичий голосок.

— Я пойду, — с вызовом заявляет сильно пьяный мужик с красным лицом.

— Нет, вы не пойдете. Кто от студентов пойдет?

— Я студент, — отвечает пьяный мужик.

Площадь довольно ржет. Выдвигать кандидатов некому. Постепенно набирается несколько человек. Пьяного мужика тоже берут. Корреспондент «РР» записывается в качестве программиста из Москвы, якобы приехавшего в Ставрополь специально на митинг. Нас ведут внутрь серого здания. Поднимаемся на верхний этаж, приветливая секретарша открывает двери.

Губернатор Александр Черногоров как будто напоказ сидит за большим столом и перебирает какие-то бумаги. Ворот его рубашки демократично расстегнут. Он встает и за руку здоровается с каждым делегатом. Всех усаживают за длинный стол. Делегаты явно робеют, и губернатор сразу берет инициативу в свои руки. Он сходу начинает отвечать на обвинения, с которыми, видимо, прекрасно знаком.

— Это я что ли им [кавказцам] дома продаю? — идет он в атаку. — Нет, это вы, простые жители, продаете. Вот и появляются они со своим уставом… И хочу сразу сказать: губернатор не прописывает [кавказцев] и не привозит их сюда.

— А кто прописывает? — удивляются делегаты.

— В городе — мэр и его службы. В районах — муниципалитеты. Вон в Донбассе (губернатор явно имел в виду Кузбасс. — «РР» сотни людей погибли в шахтах. Разве кто-то обвиняет в этом губернатора? Разве люди выходят на митинги? — обижается Черногоров. — С низов предлагаю начинать.

Логика главы региона проста.

— Это произошло в краевом центре. Мы посчитали: 58% времени мэр отсутствует, он все время в Страсбурге-Мацбурге. А у первого его зама фамилия какая? Джамтуев! — и губернатор со значением обводит взглядом собравшихся. — Надо защищать коренное население. Я интернационалист по природе, но в душе я тоже националист, — неожиданно признается он.

Тут Черногоров начинает перечислять все прегрешения городской власти.

— Землю без конкурса продают! Памятник доваторцам снесли. Я бани закрываю, которые на самом деле публичные дома — конечно, мэрия недовольна. Ведь именно они крышуют эти бордели! Я открываю спортзалы, новый стадион. А что сделала городская власть?

Второй виноватый, по версии Черногорова, — СМИ.

— Вот, я собрал целую пачку, — Черногоров трясет ксерокопиями газетных статей и распечаток с сайтов. — Ну ни слова правды ведь, одни слухи. Каждая статья на уголовное дело тянет. Я уже одно возбудил.

— Почему вы не можете им запретить печатать всякий бред?

— Все газеты частные. Краевой администрации принадлежит только 30% в газете «Ставропольская правда». Вот на 30% мы туда может информацию занести.

Тут делегатов наконец прорывает:

— Сколько людей на самом деле убито?

— Один чеченец и двое русских.

— А сколько арестовано?

— По обвинению в организации массовой драки задержаны один чеченец и двое граждан славянской национальности.

— Вот видите, чеченец — один, а славян — двое! — торжествующе восклицает националист.

Его единомышленники продолжают пытать губернатора:

— Есть ли связь между смертью чеченца и убийством русских студентов?

— Это совпадение. По оперативным данным оба убийцы — славяне. Я даже знаю, кто они, но сказать не могу — тайна следствия. Но вы подумайте, что если их убили какие-нибудь русские наркоманы? Какой-нибудь Иванов, Сидоров, Пронькин? Как тогда жить будем?

— Почему молодежь дерется? — спрашивает у губернатора делегат, похожий на Гоголя мужчина, называющий себя «бывшим советником губернатора Краснодарского края».

— Мы тоже дрались, но по правилам, без штакетин, одними кулаками, — и Черногоров демонстрирует увесистый кулак. — Теперь мне некогда драться, некогда ходить по борделям: я работаю. А молодежь надо занять.

— Вы можете дать гарантию, что такое больше не повторится?

— Сам Господь не даст такую гарантию. Вы знаете, что 20% населения — умалишенные? И что взбредет кому в голову, никто не знает.

Напоследок губернатор попросил делегатов выступить перед митингом и попросить собравшихся на площади «проявлять бдительность и не поддаваться на провокации». Делегаты уже потянулись к выходу, как вдруг губернатор вполголоса сказал: «Большая политика за всем этим стоит. Возможно, та же рука, что развалила СССР, поджигала Украину, Узбекистан и Киргизию». На уточняющий вопрос, пойманы ли эмиссары этой «руки», Черногоров только загадочно улыбнулся.

Русский марш

Все это время площадь продолжает жить своей жизнью. Чиновники и милиционеры пытаются вступить с собравшимися в диалог, выслушать их требования и как-то донести точку зрения властей. Но людям диалог неинтересен. Приходит мэр Ставрополя Дмитрий Кузьмин: он заверяет митингующих, что во всем виноват губернатор, и зазывает каких-нибудь делегатов к себе. Но никто не идет.

На постамент памятника Ленину поднимается русоволосый паренек: «Братья славяне! К вам пришли люди из правительства. Послушайте их. Они ведь не пидарасы! А вы материтесь!» Площадь ржет, но не слушается. Кто-то требует, чтобы по телевизору выступили представители национальных диаспор и призвали своих соблюдать спокойствие. Кто-то орет, что национальные центры надо вовсе закрыть. Одни призывают СМИ «честно» освещать ситуацию, другие — выгнать журналистов вон. И так во всем: нет четких требований, голые эмоции.

Когда делегаты возвращаются со встречи с губернатором, их уже никто не хочет слушать. Неожиданно появляется какой-то парень с фингалом под глазом. «Меня только что избили кавказцы», — кричит он. Толпа ревет и бежит вслед за ним с площади «искать кавказцев». Милиционеры ей не препятствуют, только бегут вдоль толпы, время от времени выхватывая из нее наиболее буйных.

Кажется, что погром неизбежен. Толпа течет по центральным улицам Ставрополя и скандирует: «Русские, вперед! Русские, вперед! Россия! Россия! Чемодан — вокзал — Чечня!»

Проходя мимо киоска с шаурмой, митингующие несколько раз пинают его ногами. На перекрестке им попадается на глаза маршрутка: на переднем сидении рядом с водителем — взрослый кавказец. Толпа останавливает «газель».

Кто-то рвет на себя дверцу. Кавказца бьют и вытаскивают наружу. Тут, наконец, вмешивается милиция. Пассажира отбивают, нескольких нападавших скручивают.

А толпа уже течет дальше. Отдай кто-нибудь команду, подай пример — и люди начнут громить магазины, переворачивать машины, бить и поджигать. Но зачинщиков не видно. «Русский марш», пройдя еще несколько улиц, сворачивает на центральную магистраль — улицу Ленина, где полно дорогих магазинов и клубов. Тут дорогу ему преграждает ОМОН. Толпа останавливается, и ОМОНовцы переходят в наступление, угрожающе стуча дубинками по щитам. Демонстранты разбегаются.

Вообще-то, погрома не случилось чудом. Вполне возможно, благодаря действиям спецслужб, незадолго до митинга задержавших ехавшего в Ставрополь из Москвы лидера ДПНИ Александра Белова. За полчаса до митинга был задержан и один из его организаторов — лидер местной патриотической организации «Ермоловский фронт» Александр Черноволов. Сейчас он в СИЗО — ему инкриминируется разжигание межнациональной розни.

Всего в тот вечер были задержаны свыше 50 человек, в том числе 7 несовершеннолетних. Ближе к утру всех отпустили. Ночь в городе прошла на удивление спокойно — несколько драк да пара разбитых стекол. На улицах никого, около административных зданий и гостиниц дежурят автоматчики.

На следующий день по городу снова ползут слухи. Якобы где-то кого-то побили, что-то поломали, в одном месте кто-то кинул гранату. Кавказцы тоже судачат: убита чеченка, два дагестанца. На самом деле ничего этого нет.

— Почему бытовое убийство все-таки переросло в межнациональный конфликт? — спрашиваю я вице-губернатора Анатолия Воропаева.

— Было три аспекта. Недостаток информации. Слухи, которые распространялись очень быстро. И, наконец, деструктивные элементы. Да, я признаю, — говорит Воропаев, — что в плане своевременного информирования населения мы допустили ошибки. Выводы уже сделаны, и уверен — такое больше не повторится.

— Нельзя ли поподробнее про деструктивные элементы. Они приезжие или ваши, местные?

— В период избирательной кампании в краевую Думу нас посетили девять иностранных делегаций. В их составе, по нашим данным, были представители иностранных разведок. В толпе на площади были люди с Алтая, Мурманска, Ростова.

— Что это за политические силы?

— Пока идет следствие, считаю, говорить об этом некорректно.

— Ну хорошо, а какова их цель?

— Дестабилизировать ситуацию и в конечном счете прийти к власти. Посмотрите — люди, которые пришли на митинг, для того чтобы получить ответы на свои вопросы, их получили и разошлись. Те, кто пришел не за этим, пошли маршем по улицам города.

— Со стороны ситуация выглядела похожей на Кондопогу. Губернатор все валит на мэра. Мэр — на губернатора. Вы в своих комментариях критиковали правоохранительные органы. Создается впечатление, что каждый хочет уйти от ответственности. Но ведь если произойдет взрыв, виноваты будут все.

— Меня неправильно поняли. Я хотел сказать, что губернатор не руководит правоохранительными органами. Он выполняет координирующую функцию. У нас есть специальная комиссия по противодействию экстремизму. Есть совет по экономической безопасности, который сразу же провел экстренное заседание. Взрыва не будет, Кондопоги не будет. Ситуация в крае полностью контролируется и управляется.

Лица кавказской национальности

Ночь прошла, слава богу, спокойно», — говорит руководитель культурного центра вайнахов «Нийсо» Ваха Кучиев.

Мы сидим в его офисе — маленькой комнате в бывшем административном здании, переделанном в бизнес-центр. Стены украшены портретами бывших президентов Чечни Алу Алханова и Ахмада Кадырова. Заметив мой взгляд, Кучиев на всякий случай уточняет: «Хочу портрет Рамзана Ахмадовича повесить, но не могу достать».

За соседним столом сидит не то охранник, не то партнер: огромный молчаливый чеченец.

— Да, у нас есть средневековый обычай кровной мести. Но мы с ним боремся, — рассказывает Кучиев. — Но даже по этому обычаю мы не убиваем невиновных, ведь «там», — Кучиев показывает наверх, — такое убийство не зачтется. Поэтому чеченцы студентов не убивали. Кроме того, мстить за убитого могут только его ближайшие родственники. А отец убитого — Руслан Атаев, приехавший в Ставрополь из Чечни, заявил, что не хочет мести. Мы собирались в нашем кафе «Вайнах», и там Руслан при всех сказал, что все должно быть по закону, а в убийстве его сына должны разобраться милиция и прокуратура.

Прокуратуре, говорит Кучиев, чеченцы доверяют: «Прокурор края недавно сменился, теперь это неангажированный, не повязанный с местными человек». Милиция доверия вызывает меньше: чеченцы считают, что именно милиционер нанес Гилани Атаеву смертельный удар, когда 24 мая ОМОН разгонял дерущихся.

— Менталитет, конечно, у нас разный, — признает руководитель культурного центра. — Чеченскую девушку нельзя даже за руку трогать — это чревато последствиями. А девчата у нас красивые. Но ни один чеченец девушку замуж не возьмет, если у нее что-то не в порядке. Намек понятен?

Или, к примеру, спорят два человека, и один говорит: «Я имел твою мать». Славянин это простит, потому что это такое выражение. А чеченец не простит, будет ссора — анализирует культурные различия Кучиев. Однако ставропольские чеченцы, уверяет он, хотят жить с местными в мире:

— Конечно, бывают разногласия по бизнесу. Тогда мы приглашаем к себе тех и других, беседуем с ними, разводим. Но мы хотим жить по закону.

Сейчас чеченцы очень опасаются погромов. А еще боятся, что сами кавказцы поддадутся на провокации и пойдут бить русских: вот тогда войны точно не миновать.

— Есть тут один провокатор — Асхабали Алибеков. Собирал молодежь на площади (после убийства чеченца. — «РР»), хотел идти русских бить, — жалуется Кучиев. — Называет себя руководителем Братского союза народов Кавказа. Я спросил у официального представителя Дагестана в России: он этого Алибекова не знает, никто его не назначал.

«Провокатор» Асхабали Алибеков живет на окраине Ставрополя, в районе, куда ночью постороннему человеку лучше не соваться. После того как он развил общественную активность, его уволили из охранного агентства, и теперь его семья прозябает в бедности: они снимают полдома, по которому бегают два босых черноволосых малыша.

— Знали бы вы, как трудно «черному» найти работу и как трудно снять жилье, — сетует Алибеков. — Мы в нашей стране граждане второго сорта. А ведь я воевал, я такой же патриот России, даже больше!

В прошлом Алибеков — старшина батальона спецназа внутренних войск, воевал в Чечне. Он невысок ростом, мускулист и говорит очень быстро

— Я собирал своих друзей в подвале, учил их рукопашному бою. Они постоянно жаловались: то одного побьют скинхеды, то другого. На меня уже несколько раз нападали! И я понял, что надо действовать. Надо объединяться!

— Объединяться, чтобы националистов бить?

— Почему сразу бить? Мы хотим горячую телефонную линию создать, чтобы обо всех нападениях скинхедов сразу сообщали.

— А в ваш спортивный клуб русские ходят?

— Конечно, ходят! Всех эти бритоголовые достали!

Правда, когда националисты маршировали по Ставрополю, Алибеков с друзьями никуда не пошли.

— Наоборот, я своих обзвонил, сказал, чтоб дома были, чтоб провокации не было.

На другой окраине Ставрополя в типичной блочной девятиэтажке в это время сидит девятиклассник Юра: сегодня он сдал на пять зачет по информатике, и мама по этому случаю поставила на стол бутылку шампанского. Юру еще нельзя назвать скинхедом, но националистом он стал уже в школе. Накануне он ходил на площадь Ленина.

— Да, достали эти кавказцы! Везде они, на каждом углу, и такие наглые — проходу от них нет! — поясняет он свою гражданскую позицию. — Сейчас у нас здесь почти каждый русский — скин. Все готовы чеченов убивать!

В том, что именно чеченцы убили русских студентов, Юра не сомневается. Но тут выясняется, что большинство Юриных знакомых скинхедов: Кот, Пряник, Динамо, Мэнсон — сами являются, как тут говорят, полукровками. А одного так просто зовут не по кличке, а по имени — Рашид.

— Чего же они хотят? Чтобы не было нерусских?

— Да нет, подраться просто.

В скинхеды вступают те, кого в классе все бьют, — вот они и ищут силу, к которой примкнуть.

Курская дуга

Ставропольский край — единственный регион, который граничит с 7 регионами Южного федерального округа. Кавказ же последние 10 лет бьет все российские рекорды по рождаемости. На Кавказе переизбыток рабочей силы. Плюс недавняя война, породившая сотни тысяч беженцев. В итоге приграничный Ставропольский край вышел на первое место по количеству принятых мигрантов. Колючей проволокой от Кавказа не отгородиться — это тоже Россия.

— Позиция у нас в этом отношении простая, — говорит вице-губернатор Воропаев. — Все граждане России, независимо от цвета кожи и разреза глаз, имеют право жить на территории края. Я встречался в день митинга с людьми на площади. Они ведь не против, чтобы рядом с ними жили люди другой национальности. Но их раздражает, что в этой среде много криминальных элементов.

В итоге власть на Ставрополье оказалась меж двух огней. Националисты ставят ей в вину, что она «привечает» приезжих. Национальные же меньшинства уверены, что именно власть поддерживает националистов и даже, возможно, специально спровоцировала нынешний конфликт.

Курской район, расположенный в четырех часах езды от Ставрополя, уникален своим геополитическим положением: он граничит сразу с четырьмя кавказскими республиками, в том числе с Чечней. Во времена чеченских войн этому району пришлось особенно туго. Здесь похищали людей, сюда вторгались банды сепаратистов, станицы обстреливались из Чечни, а пашни утюжили бронетехникой федеральных войск. Война радикально отразилась на демографическом составе района: сюда ехали беженцы, отсюда уходили те, кому не нравилось жить на линии фронта. Уехало много русских и несколько тысяч немцев.

Все эти годы район возглавлял Сергей Логвинов, имя которого обросло легендами. Здесь любят рассказывать, как он организовывал рейды казаков вдоль границ с Чечней, как выгонял из района чужаков, как лично поджигал незаконно устроенные кошары. А два месяца назад Логвинов запретил прописывать в своем районе приезжих. Таким образом, его политика пошла вразрез с официальной позицией краевых властей.

По словам Логвинова, за последние 10 лет население района обновилось не менее чем на треть и выросло с 43 до 52 тысяч. 52% составляют русские, остальные — выходцы с Кавказа.

Вторая по численности группа — армяне. Впрочем, они тут тоже коренные. Большое армянское село Эдиссея существует тут еще со времен Екатерины II, когда армяне бежали на Северный Кавказ от турок. Теперь они с турками снова соседствуют: в 80−х сюда из Средней Азии переселились турки-месхетинцы. Для Курского района это третья по численности группа. Две трети турок-месхетинцев живут здесь без всякой регистрации. По официальной статистике их три с половиной тысячи, а на самом деле, признает Логвинов, не меньше восьми. А всего в районе 62 национальности. Вот такой винегрет.

Переселенцы и беженцы изменили район.

— Раньше у нас такое село было! Все побелено, подмазано, везде цветочки, — поджимает губы Логвинов, — а сейчас и курицу дохлую могут на улице бросить, и кошку. Я 90% жалоб получаю не от коренных жителей, а от беженцев. Особенно тех, кто из Чечни — в советское время ведь они гораздо лучше нас жили. Газ в каждом селе, а у нас даже свет не везде. Конечно, они совсем к другому уровню жизни привыкли.

События в Ставрополе дошли до села в виде совсем уж диких слухов. Казаки из уст в уста передают «новости» о том, как в краевом центре чеченцы из автоматов расстреляли заполненную автобусную остановку и как в Ставрополе нашли трупы 5−летних девочек. Кавказцы говорят, что скинхеды поубивали чеченских ребятишек. А еще их тревожат рассказы о многотысячной армии «наци», которая собралась резать всех черноволосых без разбора.

Сергей Логвинов тоже уверен, что недавние события имеют политическую подоплеку: «В Ставрополе у нашего губернатора много недоброжелателей. Вот и пытаются раскачать ситуацию». Говорить так ему позволяет собственный опыт. Во время выборов в заксобрание один из кандидатов по Курскому району спровоцировал столкновения аварцев и армян. События развивались по схожему со Ставрополем сценарию: армянин проиграл деньги в игровых автоматах и сорвал обиду на охраннике-аварце. Тот позвал на помощь родственников, и вот уже на главной площади собралась толпа из нескольких сотен человек. Армяне приехали из Эдиссеи, а дагестанцы, утверждает Логвинов, собирались от Ростова до Махачкалы. «Мы пригласили всех старейшин, и только так удалось погасить конфликт. Виновный вышел перед всеми и покаялся», — вспоминает он.

— Я вызвал зачинщика и сказал ему: ты думаешь, что делаешь? Ведь это война! Из-за своей обиды весь район на уши поставил! — не без гордости вспоминает об этой истории глава армянской диаспоры Рафаэль Григорян — интеллигентного вида пятидесятилетний мужичок в очках.

— Да, нашелся бы какой-нибудь «добрый дядя», выстрелил бы из-за угла в аварца или армянина, а сам бы за деревом спрятался… — рассуждает Логвинов. — Так можно спровоцировать большую драку, которая долго не утихнет. В ней всем достанется.

— А можно как-нибудь так сделать, чтобы раз и навсегда установился мир? — задаю Логвинову наивный вопрос.

— Так сделать нельзя. Всегда нам придется «разводить» национальности. В год по несколько спорных ситуаций гасим, — терпеливо объясняет он. Правда, последние годы управлять молодежью становится труднее: она совсем не слушается старших.

Еще один его рецепт — держать различные диаспоры в «равноудалении».

— У кавказцев как принято? Чтобы решить проблему, надо накопить денег и прийти к начальству, — делится опытом Логвинов.

— К вам приходили?

— Приходили. Все время приходят. Но я не беру, — сердится глава. — Один раз возьмешь — по гроб будешь должен. Особенно это у чеченцев принято: он даст тебе копейку, а потом все жилы вытянет. Это даже для жизни небезопасно.

Подопечные кавказцы относятся к позиции Логвинова, как ему кажется, с уважением.

Взгляд сельского чиновника на происходящее в Ставрополе отчасти совпадет с губернаторским.

— Советский Союз и Югославию как развалили? Спровоцировали межнациональную рознь. Кому-то очень не хочется видеть Россию сильной, вот и выбрали самый ранимый регион.

— Получается, есть люди, которые провоцируют наш добрый и толерантный народ?

— Понимаю вашу иронию. Конечно, в народе эти чувства тоже есть. И они оправданны. Люди веками тут жили, и вот приходят чужаки со своим уставом, занимают земли. Конечно, это усиливает давление на приграничные районы. Бытовая неустроенность, безработица, низкие зарплаты — все это может привести к социальному взрыву. В советское время в селе было пять заводов — сейчас они все развалились.

Казаки как они есть

Скоро на встречу с корреспондентом «РР» приходят носители этих настроений: атаман особого пограничного казачьего отдела есаул Владимир Мохначев и подъесаул Курского станичного казачьего общества Николай Колесников. Привычных казачьих атрибутов вроде шашки, плетки и военной формы они лишены, отчего кажутся похожими на обычных русских деревенских мужиков. Впрочем, они такие и есть.

О событиях в Ставрополе они имеют самую исчерпывающую информацию. Сразу после убийства русских студентов руководство Терского казачьего войска разослало своим обращение, где подробно рассказывалось об обычаях кровной мести у чеченцев: мстить можно только тем, кто виноват в гибели чеченца (студенты же, судя по всему, не виноваты — говорится в письме), а делать это имеют право только родственники убитого. Отец же убитого Гилани Атаева, отмечается в казачьей грамоте, настаивает на том, что разбирательство по этому преступлению должно проходить в рамках закона. То есть казачье начальство сработало более оперативно, чем краевые власти.

В итоге курские казаки претензий к чеченцам не имеют.

— Поддаваться на провокации мы не согласны, — заверил есаул Мохначев.

Больше тревожит казаков ситуация в родном районе: нерусских становится все больше, и они делаются «все наглее». Турки тут плодятся как тараканы — по семь-восемь детей в семье! А у казаков только по два-три, да и у армян тоже.

— Они как действуют? Сначала появляется один нерусский. Он ведет себя тише воды ниже травы, — разоблачает вражескую тактику Мохначев. — Ему тут нравится, он тянет своих родственников. Когда их становится много, они начинают требовать, чтобы им дали представительство во власти, какой-нибудь пост: мол, они же тут живут. И начинается…

— Да наши районы давно проданы чеченцам и дагестанцам, — машет рукой Мохначев.

— Проданы — это как? — уточняю я. — Земля продана?

— Ну, проданы, преданы, — нехотя раскрывает казак суть и так понятной для него картины. — Забыли про нас, вот и все. После войны беженцев носят на руках. Хочешь дом — на тебе денег на дом, хочешь — землю бери. А то, что наши пашни были затоптаны, — так до того дела никому нет.

Примеров того, как безобразничают «нерусские», у казаков много.

— Есть у нас сын замначальника РОВД Акопа Акопяна. Чувствует тут себя хозяином, по парку на машине ездит! Ну и друзья на него, конечно, смотрят — берут пример.

Или драки на районных дискотеках: теперь порядок на них контролируют казаки. «Но чтобы я на дискотеке применил плетку, мне нужна гарантия, что меня не потянут в милицию», — жалуется атаман.

У «гостей», впрочем, свои претензии. Руководитель общественной организации турок-месхетинцев «Ватан» Курбан Алиев, похожий на преуспевающего бизнесмена в бежевом костюме и галстуке, жалуется, что турки в районе — жители второго сорта. Это заметно, например, по сложности оформления документов для турок: «Парень вернулся из армии, не может регистрацию получить! Ты мне скажи, как его в армию отправили, если у него регистрации нет? А чтобы загранпаспорт получить, надо 8–10 тысяч заплатить! Русским бесплатно делают!»

Еще туркам не нравятся казаки, которые «до 95 года хотели всех турок выгнать, а потом им из Москвы сказали, что выгонять нельзя». Теперь казаки мешают обществу «Ватан» проводить отчетно-выборные собрания, подозревая, что вместо официоза турки будут плести сети заговора. «Казаки хотят показать, что они здесь коренные, что они хозяева».

Лидер армян Рафаэль Григорян считает, что ключ к урегулированию межнациональных трений прост: надо, чтобы закон был один для всех и власти строго его соблюдали, наказывая виновных независимо от национальности.

— Как же будет соблюдаться закон, если сын вашего Акопяна из милиции его не соблюдает?

— Да какой он армянин? Он даже армянского не знает,— возмущается Григорян. — Сам Акоп найти управу на сына не может: они с матерью в разводе. А мать у него, кстати, русская. Вот и судят об армянах по таким. Я всегда говорил: не дай бог Чикатило оказался бы каким-нибудь Тосуняном или Ибргимовым. Представляете, что было бы в Ростове? Ну а так — просто серийный маньяк славянской внешности.

Молитвы о дожде

На следующий день мы едем в чеченский поселок Бурунный на восточной окраине Курского района. Вдоль дороги — огромные пустынные поля, необрабатываемые и заброшенные, будто враг прошел. О каком демографическом давлении можно говорить, если столько земель пустует?

Жители Бурунного занимаются овцеводством. У них есть свои отары, а еще они работают в местном колхозе «Мир», директор которого, кстати, аварец. В районе разделение труда: турки-месхетинцы выращивают овощи, армяне занимаются торговлей, чеченцы — разведением скота.

Русские пасти овец не особо стремятся, но напряжение все равно витает в воздухе.

— Вода в районе в большом дефиците. А у турок парники — на весь огород. И орошение. Так что я не удивлюсь, если когда-нибудь из-за нехватки воды начнут парники туркам поджигать, — флегматично говорит глава района Сергей Логвинов.

Всего в колхозе «Мир» на несколько сотен человек — 20 национальностей.

— Тут у нас маленький Советский Союз, — объясняет колхозник Хамид Батаев. — Много национальностей, и все мирно живут. Конечно, жизнь тяжелая, но мы не жалуемся. Зарплаты у нас маленькие, детей много — попробуй всем диплом купи!

— У меня водитель чеченец, — смеется директор колхоза Шамиль Алиев. — Но я не боюсь, что он меня в Чечню увезет.

Сейчас здесь время стрижки овец. Чабаны на ферме в основном чеченцы, а в стригали записываются шабашники — сезонные рабочие из соседней Карачаево-Черкесии. Рассчитываются со стригалями так: дают одну овцу за каждые сто подстриженных. Карачи угоняют свой «гонорар» на родину, где каждую овцу можно продать за 2—2,5 тыс. рублей — очень хорошие по местным меркам деньги.

Одновременно в соседней школе начинается молитва о дожде. Места здесь действительно засушливые. Своей мечети в поселке нет: как говорят местные, ее не стали строить из опасений, что придут ваххабиты. Есть только молельный дом, но он маленький, поэтому для торжественных случаев чеченцы собираются в школе, где есть большая комната. Собственно, кроме нее в школе есть только учительская. Во дворе зарезали барана, мясо сварили, и теперь в классе под школьной доской и плакатами с алфавитом — стол, застеленный скатертью. За столом собрались самые взрослые мужчины поселка. Они нараспев читают суры из Корана. После окончания молитвы накрывают стол в учительской. Первыми едят взрослые мужчины, затем парни помоложе и только потом — женщины.

А вечером действительно идет дождь.

Александр Ратнер

Борис Алешин: "Мы – с Renault"На днях будет подписана сделка между АВТОВАЗом и французской компанией Renault.

«В нашем театре нет ни дрязг, ни сплетен, сюда идешь, как к себе домой»

Геннадий Куропаткин,заведующий ортопедическим отделением №1 больницы им. Калинина, заслуженный врач России: «Обычные хирурги всё время что-то отрезают. Мы же только добавляем, наращиваем или заменяем»

Андрей Луговой: «На посту президента России себя не вижу»

Геннадий КИРЮШИН: «Я готов быть менее активным участником бизнес-процесса – стать инвестором». Председатель совета директоров СМАРТСа решил отойти от дел и заняться политикой

Работа идет не только по плану

Жириновского попросили о Луговом

Встреча Владимира Путина с участниками международного дискуссионного клуба «Валдай»

Андрей ШОКИН: «Вести социально ответственный бизнес для меня гораздо важнее, чем заниматься политикой»

Лев ПАВЛЮЧКОВ: «Зеленые» стали голубыми»

Губернатор Самарской области - Владимир Владимирович Артяков

Третьяк: Путин — залог успеха

Дембельский альбом Владимира Путина

Самара отпраздновала День города

Урны на улицах города Самары

Улицы Самары глазами простого горожанина - 2

Открытые люки - 2

Lada Priora. Фото

Пикет КПРФ у Губернской Думы 24.04.07

Малометражка от АвтоВаза

Открытые люки

Состояние Набережной р. Волга в Самаре (20.04.07)

"Вот я могу сказать, за мэрии здесь закреплен Струковский парк. Вот до тех пор он не станет чистым, я с него не слезу" (мэр Самары Виктор Тархов, "Эхо Москвы в Самаре" от 11.04.07) Фото от 23.04.07

Самара. Воскресенье, 22.04.07, после Всероссийского субботника

 
Rambler's Top100 Рейтинг@Mail.ru
www.profnastil-ksp.ru

©«Самарапресса.Ru»
Электронный архив самарской прессы
«Sampressa.ru»
(8422) 41-00-30
89277091133
Редакция не несет ответственности за достоверность информации,
опубликованной в рекламных объявлениях.
Редакция не предоставляет справочной информации.