13 февраля 2007 г.
В Самарском ОВД дети превращаются в уголовников. Инкубационный период — 9 месяцев
Артема Капустинского забрали в Октябрьское РОВД Самары 30 марта.
— Меня привели в 404-й кабинет, бросили на пол, — вспоминает Артем. — Потом поставили на табуретку, заставили лампочку вкручивать. Я начал вкручивать, они сбили табуретку, я упал, порезал лампочкой руку. Потом меня отвели на первый этаж. На второй день обратно подняли, то же самое сделали. На третьи сутки уже не били, потому что я написал все, что они хотели.
— Тебя кормили?
— Нет, только на третий день. Пить давали.
Вообще такой подробный рассказ с деталями для Артема — почти подвиг. Или следствие страшного потрясения. У него диагноз: умственная отсталость в стадии выраженной дебильности, инвалид второй группы с детства бессрочно. В профучилище № 11 треть детей — сироты. Директор Малышев собирает таких ребят со всех сиротских учреждений области, пытается как-то приспособить их к жизни, после выпуска всех пристраивает. Артем — сирота.
Директор училища Сергей Викторович Малышев видел Артема после задержания только один раз: его в наручниках привели в директорский кабинет за сберкнижкой, чтобы снять деньги на хорошего адвоката. Когда Малышев вместо сберкнижки предложил написать заявление на другого адвоката, опер за шиворот выволок мальчишку из кабинета. Потом Малышев долго думал, как попасть к своему воспитаннику в СИЗО: следователь отказала в свидании для заключения договора с адвокатом. Наконец придумали организовать учащимся экскурсию в изолятор: познавательно.
Договор с адвокатом Сергеем Горбачевым удалось заключить только в начале июня. К тому времени Артем уже подписал 14 чистосердечных признаний (специалист-филолог потом скажет, что Капустинский не мог быть автором этих «произведений», потому что использовал обороты и термины, не свойственные человеку с его заболеванием).
30 июня в присутствии Горбачева ему предъявили обвинение по 23 эпизодам. Артем сказал, что все чистосердечные признания написал под диктовку оперуполномоченного Казарина Виктора Ивановича, и вину не признал. А когда Горбачев ушел, Артему пригласили другого адвоката. О том, что было дальше, Артем написал своими каракулями Горбачеву: «Ты уехал иминя забрали на четвертый итаж ругал 2раза стукнул опер поспене почему я отказался отприступлении узнавали откуда адвакат кто занево заплатил заставили писат про деректара чтон отберет квартиру я говорил неможет быт он хороший опер гаворит он хочет».
Артему перепредъявили обвинение, он признал вину и отказался от услуг Горбачева. (Потом он Горбачеву скажет: «Сергей Иванович, вы не обижайтесь, меня же били!»).
Адвокат Горбачев явно мешал следствию. Помощник прокурора Октябрьского района Ольга Кривошеева подала иск «в интересах Капустинского», где попросила признать незаконным соглашение между Горбачевым и директором Малышевым об оказании юридической помощи Капустинскому. Суд отказал.
Одновременно была предпринята атака и на Малышева. Возникла версия, будто руководство училища присваивает себе жилые помещения воспитанников (помните заявление, которое продиктовали Капустинскому). Работники училища действительно с повышенным вниманием относятся к жилью своих воспитанников. Училище в рамках соцпроектов руками преподавателей и учащихся восстановило две полностью выгоревших квартиры, которые государство от щедрот своих выделило сиротам. Руководство помогает ребятам оформить жилье в собственность. Капустинскому тоже взялись помочь с приватизацией, но, когда в училище начались проверки по этому поводу, директор приказал прекратить оформление (прокуратура очень на этом настаивала). Без его ведома все довела до конца замдиректора Зинаида Матвеевна — за свои деньги. Теперь у Артема есть собственная комната.
Потом от адвоката Горбачева пытались избавиться уже в суде. Когда он пришел на очередное заседание, ему сказали, что Капустинский отказался от его услуг. «Вы поддерживаете свое ходатайство?» — спрашивал Артема суд. «Да», — говорил Артем. «Артем, ты хочешь, чтобы я тебя защищал?» — спрашивал адвокат. «Хочу!» — говорил Артем. Потом он рассказал, что его приводили в зал суда, где «она и она» (мальчик показал на судью и прокурора продиктовали ему ходатайство. «Она (судья здесь старшая, она пообещала дать мне всего два года, если я подпишу», — объяснил Артем, которого в СИЗО уже просветили, что ему дадут от 10 до 15 лет. От Горбачева отстали, только когда в дело вошел представитель уполномоченного по правам человека в Самарской области.
Чем помешал Горбачев? Он с самого начала утверждал, что его подзащитный — просто козел отпущения, на которого решили списать все нераскрытые преступления. Судебная психолого-психиатрическая экспертиза признала Капустинского вменяемым в отношении инкриминируемых деяний. То есть умственно отсталый парень, который и в улицах плохо ориентируется, мог в чистосердечных признаниях точно указать адрес и время, в подробностях описать содержимое сумок (откуда сирота-детдомовец узнал, что такое Эйфелева башня — такой брелок был в одной из украденных сумок, — никого не заинтересовало). Олигофрен с девяноста процентами инфантильности не может просчитывать последствия своих действий, но, согласно версии обвинения, он как-то догадался, что из сумок надо брать деньги и телефоны, а от остального избавляться.
Все 23 эпизода этого дела похожи: везде «вырвал сумку, убежал, описать затрудняюсь». Если верить описанию потерпевшими одежды преступника, то у сироты Артема было десять разных курток.
По восьми из шестнадцати эпизодов грабежа и разбоя проводили опознание. И жертвы узнавали Артема. Это тоже виртуозное мастерство наших следственных органов. Ведь сначала Артема показали по телевизору: «…задержан серийный грабитель». Потом опера приходили к потерпевшим с фотографией: это ваш грабитель? «Да что-то не похож». — «Да как же не похож, он чистосердечное признание написал, в деталях вспомнил все, что в вашей сумке было». И после этого жертва без колебаний признавала в смуглом Артеме своего грабителя со «славянской внешностью» (как было записано с ее слов раньше).
Следствие вообще делало много странных вещей. Или не делало. Никто не запрашивал характеристику Артема в училище (а это обязанность следствия), не интересовался психолого-педагогическим заключением учащегося Капустинского, в котором сказано, что он «не может противостоять волевому давлению, отстаивать своего мнения, повышенно внушаем…». Не опрашивали ни директора, ни учителей.
Зато опрашивали однокашников Артема — в РОВД, все в том же кабинете № 404. Воронова били по почкам, после чего он написал, что Капустинский занимается грабежами. Юра Москвитин, после того как на суде ему прочитали протоколы его допроса, закричал: «Я это не писал! Мне не дали прочитать то, что я подписал!».
Чем все закончилось? С Артема сняли 22 обвинения из 23 и дали два года условно. Горбачев уверен, что и доказанное преступление совершил не Артем, адвокат готовит надзорную жалобу.
Дело Артема — не единственное в училище. Создается впечатление, что наши правоохранительные органы нашли свой выход из неудобного положения: все нераскрытые дела вешать на детей-дебилов. В 2002 году Сергей Пикалов написал «прукорору Кировского района цистосирдецное признание», в котором взял на себя убийство. Пикалова защищал Горбачев, суд вынес оправдательный приговор. В апреле 2006 года по подозрению в убийстве задержали несовершеннолетнего Колю Осипова. Он провел в СИЗО полгода. Потом уголовное дело прекратили: «причастность Осипова к совершению данного преступления не подтвердилась». Дело вел адвокат Горбачев.
Официальный комментарий
Вячеслав ИВАНОВ, сотрудник аппарата Уполномоченного по правам человека в Самарской области:
— На мой взгляд, это уголовное дело отражает реальную картину: наши правоохранительные органы продолжают рассматривать признание обвиняемого в совершении преступления как «царицу доказательств».
Из 23 вмененных в вину составов преступлений по 22 прокурор отказался от поддержания обвинения. Прокуратура крайне редко пользуется этим правом. Однако на этот раз сторона защиты была услышана, и суд признал ряд доказательств недопустимыми.
Комментарий противной стороны
Старший следователь Следственного управления ГУВД Самарской области Екатерина ИЗЖЕУРОВА:
— Во-первых, этого мальчика задержали из-за того, что расследовали дело об убийстве. Когда Капустинского посадили в следственный изолятор, его законный представитель в лице директора, который тоже вышел очень положительным героем, два месяца к нему не приходил. Мальчик был без сменного белья; в изоляторах, естественно, кормят плохо, организм растущий… У нас есть чеки и показания буфетчицы: опера его сами и кормили, покупали ему еду. Два месяца никого не интересовало, что с ним, до того момента, пока этот мальчик не написал заявление, в котором указал, что директор хочет использовать свое положение и забрать его квартиру. С этого момента директор вмешивается в процесс и нанимает адвоката Горбачева.
Проверка показала, что факты, приведенные в этой статье, не имели места быть. Никаких побоев не было. Директора в СИЗО очень ждали, и для него попасть туда не было никакой проблемы: ему надо было написать ходатайство следователю — и его бы пропустили.
Вашу газету директор использует в качестве прикрытия, это явно заказная статья, чтобы вы очернили нас и обелили его. Я бы посоветовала, чтобы статья не выходила в таком виде. Я не понимаю, зачем вам это надо — наживать врагов в лице следствия.
Следствие было проведено совершенно грамотно, нормально, никакого давления со стороны оперов на мальчика оказано не было. Если вы хотите, чтобы подобные люди с подобным диагнозом ходили по улицам, били и грабили людей — вы своей публикацией это поддержите.
Если статья выйдет в таком виде, мы, скорее всего, будем подавать в суд — и на автора статьи, и на газету. И, скорее всего, выиграем. А это достаточно большие суммы.
Самара
Родион Романов
