7 февраля 2007 г.
Прошедшая в Кремле пресс-конференция президента России Владимира Путина уже получила титул рекордной. Путин за 3 часа 32 минуты успел ответить на 65 вопросов, на три больше, чем в прошлом году. Официальная хроника говорит, что количество аккредитованных журналистов составило 1232 человека, из которых 870 представляли российскую прессу и 262 – иностранную. Президент за это время успел ответить на 65 вопросов, 44 из них касались внутренней политики России, 17 – внешнеполитических отношений, четыре вопроса носили личный характер. Впрочем, не в рекордах дело. Дело в том, что на пресс-конференции главы государства ваш покорный слуга побывал впервые. Могу теперь с пафосом восклицать: «Я Путина видел!» Но это позже, когда в голове уляжется сумбур после кремлевского приема. Сразу оговорюсь, я не буду давать в статье подробную «раскадровку» встречи. Вы и без моей помощи можете прочитать стенограмму на официальном президентском сайте. За Путиным записывать легко и приятно. Говорит раздельно, формулирует четко, если что не знает, прямо говорит, что не в курсе, как, например, «не в курсе» Владимир Владимирович о слушании дела директора сельской школы в Пермском крае, закупившего компьютеры с нелицензионным софтом.
Хоть президент и не слышал о проблемах директора, но внушительно отрубил: «…вот так взять и хватать человека за то, что он купил там компьютер какой-то, и угрожать ему тюрьмой – это чушь собачья». Но обо всем по порядку.
За неделю до командировки в Москву на сайтах «Информационной группы 63» появился призыв «Задай вопрос Путину». К моему удивлению, вопросов оказалось много. Не считал, но достаточно для проведения отдельной пресс-конференции. Для их приема я указал свой личный почтовый ящик, а стало быть, ни о какой модерации речи быть не могло. Читатели из Челябинска, Перми и Самары оказались удивительно единодушны. Их в незначительной степени интересовали философские и внешнеполитические проблемы, «социалка» – вот темная комната, в которой мои респонденты пытаются найти черную кошку истины. К сожалению, мне не удалось задать ни одного вопроса от вас, читатели. Пресс-секретарь президента Алексей Громов, распорядитель встречи, решающий, кому посчастливится задать вопрос, не проявил к делегации из провинции благосклонности. Однако, имея уши, вполне можно услышать и понять, в какую сторону дует кремлевский ветер… Остальное – подскажет фантазия. Кстати, о фантазиях.
За день до командировки в Москву я написал «рыбу» статьи, в которую намеревался вставить несколько абзацев прямо с Красной площади. Теперь эта «рыба» маячит передо мной в соседнем окошке на мониторе. Пожалуй, я не буду закрывать его, а сравню собственные ощущения до и после трех с половиной часового сидения в Круглом зале Кремля, попутно подбирая фразы для ответов на вопросы читателей.
Холодок бежит за ворот…
Итак, «…Более тысячи корреспондентов ждут, что скажет глава государства, на какие вопросы ответит, какие новые афоризмы из его речи можно будет вставить в заголовки, чтобы они разлетелись фейерверком по стране. Кого в наступившем году мы будем «мочить в сортире», кому мы сможем «предложить обрезание», за какое место схватят нарушителей закона?
Пока вы читаете эту статью, я внимательно слушаю Путина. Мобильный телефон – лежит в камере хранения на посту охраны, в руках только невинный блокнот и вспотевшая авторучка. Да, еще диктофон – чтобы не пропустить ни слова из речи Владимира Владимировича. Челябинские коллеги – семь операторов, звукачей и пишущих, помимо меня, – тоже навострили уши и грызут ногти от невозможности выдать «прессуху» в прямой эфир…»
В самом деле, ожидание было долгим. Переночевав в гостинице, 1 февраля мы стояли у Спасской башни Кремля в очереди коллег. «Прессуха» начиналась в полдень, но занять очередь пришлось с полвосьмого. Тысяча двести с гаком журналистов – это немного, живое воплощение информационной прозрачности России укладывается в метров шестьсот в длину. Все было бы не так плохо, если бы в Москве не ударили морозы, а сотрудники ФСО не прощупывали каждую складку репортерской одежды. Ну, мы понимаем, все-таки встреча с первым лицом государства, стоим, мерзнем, ждем.
Наконец добрались до входа в Круглый зал. Досмотр, проверка документов, раздевалка без номерков. У одной девушки «зазвенели» на рамке металлоискателя магнитные супинаторы в сапогах. Пришлось снимать обувь… Гардеробщица выдает мелок и предлагает пометить сумку, чтобы потом в потоке рвущихся к выходам и сенсациям журналистов она могла всплыть. Помечаю и вешаю на крючок громадной вешалки. Корпус Круглого зала похож на театр и начинается соответствующе. Но нам в буфет, иначе недолго и простудиться. Двойной эспрессо – 98 рублей. Вполне, так сказать, демократично. Чай – 6,40, еще лучше.
Следующие два часа прошли в челночных пробежках от буфета до курилки и обратно. Делать абсолютно нечего, только ждать. Наконец объявили, что можно пройти сквозь следующее кольцо охраны. Сдаем мобильники. За спиной у лейтенанта, выдающего жетончики взамен конфискованных средств связи – стойка с почти тысячей ячеек. Она уже наполовину полна. Хотел сфотографировать, но начальник охраны в звании подполковника запретил. С недоумением заметив в руках некоторых прошедших сквозь «кордон» и мобильные, и фотоаппараты, наивно спросил, почему имеет место подобная дискриминация. Подполковник с сожалением посмотрел на меня и процедил: «Это – пул…» Да, это кремлевский пул, журналисты, которым даровано «право первой ночи», обладатели эксклюзива, обласканные улыбками пресс-секретарей. С другой стороны наличие мобильных у пула позволяло надеяться на то, что в зале не установлены «глушилки». Выкладывая на досмотровый столик содержимое карманов и «номерок» от ячейки с сотовым, я честно глядел в глаза сотруднику охраны, надеясь, что коммуникатор, включенный в режиме диктофона, выглядит достаточно невинно. Нет, парни явно разбираются в технике. Коммуникатор пришлось сдать, и «прямой эфир» из Кремля в Интернет накрылся, хм, Круглым залом.
Еще час ожидания – и запускают операторов. Настоящая ходынка, каждый пытается забежать сквозь двери первым, чтобы занять выгодную позицию. Охранник кричит: «Спокойней, а то сейчас все назад выйдете!» – но его никто не слышит. Потом – очередь фотографов. Столичные – с полуметровыми «телевиками», региональщики – со скромными полупрофессиональными «Никонами», атакуют средний ярус «зрительного зала». Дальше – черед пишущих.
Занимаю место во втором ряду, сразу после огороженного загончика для пула, оглядываюсь. Симпатично. Стены 14-го корпуса Кремля отделаны мрамором, на потолке – кольцо гигантской хрустальной люстры. Передо мной – корреспондент из Чечни, слева – Великий Новгород, сзади – Чита, справа – кремлевский оператор. Тележурналисты спешат сделать «стэнд-ап» на фоне трибуны, российского герба и триколора. Оттарабанив на камеру стандартный текст, с удовольствием берут интервью друг у друга. Особой популярностью пользуется парламентский репортер Владимир Кондратьев. Он не «звездит» и терпеливо работает на несколько камер сразу. Глава «Первого» канала Константин Эрнст по-хозяйски осматривает помещение и удовлетворенно кивает, видя, что операторы «Первого» стоят на самых выигрышных позициях. Подойти к нему за комментариями, по-моему, так никто и не решился…
Без двух минут двенадцать мужчина в черном костюме поставил у микрофонов чашку чая. В 11:59 встал у стола пресс-секретарь Алексей Громов. Ровно в полдень вошел Путин: «Добрый день, уважаемые дамы и господа…» – сказал он под шелест автоматических затворов фотокамер, слегка прищурясь от сотен вспышек. Началось…
Первые 20 минут президент посвятил обзору успехов прошедшего года. Тринадцатипроцентный рост средней зарплаты по стране, десятипроцентное увеличение доходов населения, почти шестипроцентое – пенсий. На треть возросли зарплаты учителей, на 37 процентов – медиков. Естественная убыль населения России уменьшилась на 17 процентов. Наших читателей, приславших вопросы Путину на мою почту, крайне интересовали эти показатели. Можете считать вышеприведенные цифры за ответ. Я оставлю его без комментариев, ибо статистика – упрямая вещь.
«Я никуда не ухожу»
Самара задается вопросом «Знает ли В.В.Путин, что образование и здравоохранение в стране, вопреки Конституции, фактически стали платными. Расходы родителей в средних школах на содержание школы за одного ребенка составляют 1-3 тысяч рублей (при средней зарплате в Самарской области – 9 тысяч рублей). Операции фактически платные: врачу, анестезиологу, среднему медперсоналу. Чувствует ли президент государства свою ответственность за то, что такая практика в государственных учреждениях стала повсеместной? (Тоже из поступивших писем – С.К.)»
«…Известно, что для Челябинской области, если мыслить более-менее глобально, четыре проблемы являются животрепещущими и вялотекущими. Трасса М5 «Урал» – нить Ариадны из южноуральского бездорожья к забитой пробками скатерти МКАДа; Теченский каскад водоемов, заставляющий счетчик Гейгера нервно пощелкивать (оптимистам, утверждающим, что радиацию придумали трусы, советую измерять уровень излучения в непосредственной близости от кучки выбранного со дна ила и логичное продолжение атомной темы – строительство ЮУАЭС; метро – агония госпрограммы «Андеграунд – каждому городу-миллионнику» и бюджетный чемодан, который нести тяжело, а выбросить жалко; энергодефицит Челябинской области, напрямую коррелирующий с вышеизложенными иголками под ногтями исполнительной власти. (Мы, как вы уже поняли, возвращаемся к заранее подготовленному тексту).
Пермь «интересует вопрос о судьбе российского авиапрома. Уже несколько лет собираются создавать федеральный центр двигателе- и авиастроения. На "Пермские моторы" кто только не приезжал – и сам Путин, и Грызлов, и Алешин, и Иванов. Все твердят о том, что скоро будут объединены несколько крупнейших заводов в единый центр. Но этого не происходит вот уже четыре года. А между тем эта важнейшая отрасль промышленности без господдержки умирает... Путин летает на самолете с пермскими двигателями, а зеленый свет нашему производству дать не хочет. (Из одного из писем – С.К.)»
Путин прямо заявил, что ощущает ответственность за то, что будет происходить со страной после выборов 2008 года. Главное, по его мнению, – сохранение высоких темпов развития. Иными словами – не дать остановиться маховику, раскрученному в течение 2006 года. Это касается и авиапрома, и доходов бюджетников. Решить эту задачу, по мнению президента, может лишь консолидация. Это ключевое слово повторялось за время пресс-конференции около десятка раз. С переменным успехом его можно применить и к вопросу, обозначенному корреспонденткой «Франс Пресс» как «вопрос повеселее»: «Согласны ли вы с мнением Юрия Михайловича Лужкова, что гей-парад – дело сатанистов?» Владимир Владимирович ответил: «Что касается высказываний руководителей регионов, то я стараюсь их не комментировать. Не думаю, что это моя задача.
Мое отношение к гей-парадам и к сексуальным меньшинствам простое, оно связано с исполнением моих служебных обязанностей и заключается в том, что одна из главных проблем страны – демографическая. (Аплодисменты. Но я уважаю и буду в будущем уважать свободу человека во всех ее проявлениях, во всех проявлениях этой свободы».
Консолидация общества и ветвей власти, таким образом, была декларирована как категорический императив, не зависящий от пристрастий.
Во время подготовки «рыбы» я думал, что иностранных корреспондентов заинтересует поцелуй живота мальчика Никиты, тюремная диета Ходорковского, ликвидация или самоликвидация Басаева и казнь Хусейна как торжество геополитической демократии по лизингу. Нет. Важны судьбы греческого трубопровода, смерти Политковской и Литвиненко, раздавалась ли разнарядка вопрошающих счастливцев перед пресс-конференцией, отбирались ли специально вопросы (сознаюсь, это я подслушал от корреспондентки «Дойче Велле»).
Журналиста из Грозного волновал объем финансовой помощи, вернее, сохранение ее в прежних объемах, Чечне. Девушка из Мурманска пригласила Путина покататься на лыжах. «Здравствуйте, несравненный Владимир Владимирович!» – начала свой вопрос редактор владивостокской газеты. Показаться оригинальным во время ежегодной встречи президента со СМИ – значит обречь себя на неминуемые 15 минут славы.
Тем более, что нынешняя пресс-конференция интересна потенциальной возможностью стать последней для В.Путина как президента. Так, по крайней мере, считают комментаторы, коих не счесть, как алмазов пламенных в пещерах каменных. За Путина пытаются думать многие. Его поступки и решения прогнозируют умудренные гадальщики-политтехнологи и юные обозреватели, только-только начинающие привыкать к халявным деньгам от непонятно какой «оппозиции». Им невдомек, что большую часть денег придется потратить на лубриканты, потому что Путин всегда держит козырь в рукаве и способен на неожиданную подсечку.
«…Нынешняя, шестая уже встреча с прессой вполне может стать политическим завещанием ВВП, – читаю я в материале, написанном загодя. – В самом деле, если не пойдет он на третий срок, будет ли смысл общаться со Средствами Массовых Искажений в следующем году? Интрига, как вы понимаете, в кандидатуре преемника. Возможно, пока вы думаете, кто бы это мог быть, я уже слышу его фамилию, названную среди всеобщего молчания. Вполне вероятно, впрочем, что сейчас президент рассказывает про свою собаку Кони…»
Вот тут я, что называется, попал не в бровь, а в глаз. В самом деле, Путин вспомнил Кони. В связи с вопросом о его лучших друзьях и способах борьбы с плохим настроением. О друзьях сказал, что они есть, но имен не раскрыл. «…Что касается плохого настроения, то оно, конечно, бывает, как у каждого человека. Но я в этих случаях стараюсь проконсультироваться со своей собакой Кони, она мне дает хорошие советы. Жена недавно подарила книжку хорошую – стихи Омара Хайяма, там тоже много интересного есть, что может помочь в таких ситуациях. Рекомендую», – посоветовал глава государства.
Местечковая консолидация
Возвращаясь к письмам, переполнившим мой почтовый ящик…
Ипотека – больная для регионов тема. Ни Пермь, ни Самара, ни Южный Урал не обошли ее стороной.
«…Знаете, есть такая пословица: «Я имею право?» – «Да, конечно». – «Значит, я могу?» – «Ни в коем случае!» Так происходит отчасти и с ипотекой, – рассуждал за меня и за всех вас корреспондент «Интерфакса». – Это выстрадано на моих близких и на себе. Ипотеку можно взять, 11 процентов, только под готовую квартиру или под уже готовый основной договор. Это означает, что квартира уже очень дорогая. Невозможно вступить в ипотеку на нулевом цикле, где квартира в полтора-два раза дешевле, – банки ипотеку под них не дают. Говорят, что это неурегулированность в законодательстве. Это действительно неурегулированность в законодательстве или это просто чиновничья, не хотел бы сказать, коррупция, но, по крайней мере, недогляд, так будем говорить?»
Ответ Путина логичен: «Нет, это просто отражает реалии сегодняшней российской экономики. Во-первых, ипотечные кредиты были дороже некоторое время назад и более короткими, сегодня они стали дешевле и длиннее.
Вот вы сказали, 11 процентов. Ну, прикиньте, если говорить просто о рыночной ситуации, может ли ипотека быть сейчас дешевле, если у нас инфляция девять процентов в прошлом году? Инфляция девять процентов – значит, ипотека не может быть меньше 10-11 процентов. И поэтому главный вывод какой? Укреплять экономику и подавлять инфляцию до того параметра, о котором я сказал, – 4-5 процентов, и тогда ипотека будет 5-6 %, и тогда она будет длиннее, и тогда деньги будут более длинными».
В аппарате президента подсчитали уже, что большую часть вопросов на пресс-конференции задали женщины. Масла в костер эмансипэ добавляет тот факт, что наши читатели из разных городов, не сговариваясь, спросили: «Будет ли женщина на посту президента РФ?» Если бы он прозвучал под сводами Круглого зала Кремля, я бы не сомневался, что имеет место политкорректная премодерация. Но с поразительной настойчивостью о роли женщины в обществе справлялись и самарцы, и пермяки, и южноуральцы. Путин, похоже, ожидал чего-то подобного: «Не скажу ничего нового, если отмечу, что участие женщин в общественной и политической жизни страны – это яркий признак зрелости общества. Мы с сожалением должны констатировать, что у нас очень мало женщин не только в руководстве страны, в регионах, в политике в целом, в крупных компаниях. Мало». Консолидация…
К исходу третьего часа пресс-конференции наступила усталость. У меня, по крайней мере. Путин выпил третью чашку чая, телеоператоры сменили очередную кассету, я перевернул заполненный блокнот с надписью «Москва. Кремль» и начал писать на обложке. Президент оставался таким же, как и в начале встречи. Правда, шутить стал чаще и начал сам выбирать корреспондента, от которого ждал вопроса сам, без помощи пресс-секретаря.
Говорят, в этот раз журналисты впервые поголовно использовали ноу-хау, придуманное в прошлом году – поднимали, заявляя о наболевшем, не руки, как в школе, а написанные от руки таблички с названием региона, города или темой. Я заранее накорябал «63» на листе бумаги, но, как уже говорил, не удостоился чести быть услышанным. Хотя один из вопросов от читателей имел шансы стать бестселлером на TV. Касался он правительственной программы дотирования операции по искусственному оплодотворению для семей, которые по тем или иным причинам не могут естественным путем зачать ребенка. Я едва не прошел мимо него, но пугающая повторяемость этой темы в письмах от читателей насторожила. Равно как и сумма – 100 тысяч рублей (по версии наших пользователей), – выложив которую частнопрактикующим медикам, супруги могут надеяться на то, что так или иначе ребенок получится.
Увы, ничего по этому поводу сообщить не смогу…
Практически под занавес пресс-конференции Владимир Владимирович, говоря про возможность создания им оппозиционной партии («Если это не шутка или, наоборот, если это шутка, то кем вы видите себя после 2008 года?» – спросила журналистка «Независимой газеты»), неожиданно откровенно (впрочем, это был уже шестой, по каким-то причинам не включенный мной в число пяти прежних пассажей про преемника подход прессы к будущему президента ответил: «Вы меня затюкали просто, – кем я себя вижу? Человеком я себя вижу, прежде всего». Отличная концовка статьи, по-моему. В меру пафосная, в меру – правильная.
Пилат и Банга, Путин и Кони… Трудно увидеть человека за фасадом власти. Но можно попытаться. Правда, только в том случае, если с вершины пирамиды видны составляющие основания.
Ольга Никитина
