1 февраля 2007 г.
Жизнь за тысячу километров от Москвы может преподнести наблюдателю массу сюрпризов. Главный из них в том, что «средний класс», который в России уже отчаялись найти, существует и прекрасно себя чувствует.
Вопрос только в том, готовы ли российские политики это признать. Принято считать, что москвичи «жируют» за счет остального населения страны. Объективные данные это вроде бы подтверждают – действительно, где еще в России средняя зарплата превышает тысячу долларов? И ведь очевидно, что человек, зарабатывающий в месяц 25 тыс. рублей, должен быть счастливее или по крайней мере зажиточнее того, что зарабатывает только 10 тысяч.
Однако уровень жизни – это не только уровень доходов, но и уровень цен, и степень доступности важных товаров и услуг. По совокупности этих показателей вполне может оказаться, что провинциал живет не хуже, а в чем-то и лучше москвича.
Собственно, так оно и есть на самом деле. В Твери и в Томске проезд в городском общественном транспорте стоит 6 рублей. Иначе говоря, добраться из пункта А в пункт Б в городской черте там можно в 3 раза дешевле, чем на московском метро, и в 4 раза дешевле, чем на московской маршрутке. Мелочь? Пожалуй, но именно эта мелочь определяет уровень ежедневных расходов сотен тысяч небогатых граждан, спешащих утром на работу, а вечером домой.
В маленьком (30 тыс. жителей городе Похвистнево Самарской области, чтобы получить ипотечный кредит, достаточно располагать ежемесячным доходом в 15 (прописью: пятнадцать тысяч рублей. Москвичи могут начинать щелкать зубами от зависти: новые квартиры по соответствующим ценам в этом городе действительно есть в продаже. Конечно, не комплекс «Алые паруса», но вот в московском Митине строят сейчас примерно такие же, разве что не в пять, а в 25 этажей, – так разве в росте дело?
Автор этих строк две недели назад побывал в Похвистневе в качестве руководителя группы социологов, изучавших отношение избирателей к важнейшим пунктам федеральной повестки дня – в частности, к национальным проектам. Исследователи были настроены скептически, предполагая, что «проекты» для местных жителей – слово из телевизора, никакого отношения к актуальной реальности не имеющее. Оказалось, что «национальные проекты» – вполне важная, известная и понятная часть повседневности. На фокус-группах граждане с удовольствием перечисляли знакомых, попавших в различные программы получения доступного жилья (большей частью речь шла о молодых семьях), радовались за врачей общей практики, получивших весомую прибавку к зарплате, и негодовали по поводу того, что прибавка обошла стороной нянечек, санитарок в больницах и поликлиниках – они, хоть и не врачи, работают не меньше.
Средний уровень доходов на душу населения в Похвистневе, если верить местным жителям, – 6–8 тыс. рублей. 200–300 долларов против московской тысячи с лишним. Но практически все, что можно купить за деньги, обходится жителю глубинки пропорционально дешевле, чем столичному «понаехавшему». Достаточно сказать, что квартиру здесь можно снять за 1500 рублей. О ценах на местном продуктовом рынке я даже не буду писать – а то вдруг какая впечатлительная московская домохозяйка прочтет, ведь прослезится.
Конечно, москвич выигрывает в мобильности: разница в количестве наличных скажется сразу же, как только провинциал решит попутешествовать и отправится со своими невеликими деньгами хотя бы в областной центр. Конечно, даже «бюджетная» машина-иномарка для большинства «людей из захолустья» – почти недостижимая мечта. Однако у себя дома рядовой гражданин России среднего трудоспособного возраста отнюдь не выглядит бедняком и даже, бывает, рассуждает о необходимости поднять немного цены на коммунальные услуги: платим-то сразу за полгода вперед, а у слесаря местной жилконторы все равно прокладок с собой не бывает.
Только не надо меня подозревать в пропаганде успехов нынешнего политического режима. Тем более не надо понимать сказанное так, что все проблемы глубинки решены. Я совсем о другом. Количество проблем ничуть не уменьшилось, к недорешенным старым прибавились новые. Но эти новые проблемы странным образом совсем не похожи на классические русские проблемы бедности. Это – проблемы нормального, устоявшегося, зажиточного буржуазного общества.
Перечисляя, что их волнует, граждане говорят о том, что медленно создаются рабочие места, особенно для молодежи. Что из-за этого растет уличная преступность – деваться молодым некуда, вот и гопстопничает кое-кто по дворам, – а на участковых надежды нет, и вообще милиция как будто бессильна что-либо изменить. Может, дать им больше полномочий, разрешить чаще стрелять на поражение? Граждане очень озабочены реформой образования и особенно тем, на какую работу смогут рассчитывать выпускники реформированных вузов, – речь идет не об абстрактной молодежи, но о собственных детях. Граждане сетуют на слишком высокие проценты по потребительским кредитам – и особенно на то, что банки работают «непрозрачно» (слово твердо вошло в современный лексикон), не давая понять, сколько, собственно, придется переплачивать.
А еще граждане очень хотят стабильности. Главное слово политического дискурса последних лет стало главным в провинциальных разговорах не о политике даже, а просто о жизни. Приученные к постоянным резким изменениям, граждане не столько хотят улучшений, сколько надеются не потерять уже достигнутый уровень. Для человека, ежемесячно выплачивающего пару тысяч рублей по кредиту за новый холодильник (телевизор, мобильный телефон сына, гараж – нужное подчеркнуть), самой большой из возможных неприятностей кажется необходимость резких изменений, например смены работы.
Пусть все идет так, как идет сейчас, свою жизнь мы улучшим и сами, дайте только срок. Люди российской провинции, по крайней мере тех мест, которые не значатся на экономических картах «депрессивными», демонстрируют здоровый консерватизм нормального среднего класса нормального буржуазного общества. Потихоньку, полегоньку, малыми делами, не нужно больше великих реформ, не нужно трясти основы – с этим придут на избирательные участки в недалеком декабре 2007 года и в марте 2008-го. Готовы ли российские политики хотя бы признать существование этого запроса и этих избирателей? Вот на какой вопрос, по-моему, требуется срочный ответ.
Андрей Перла
Политический консультант, совладелец «Национального центра стратегических коммуникаций». Родился в 1973 году в Самаре. По первому образованию историк-медиевист, специалист по средневековой латинской философии. В 1997 году получил медаль памяти академика Кондратьева как лучший молодой футуролог постсоветского пространства. Ужаснувшись этому событию, прекратил занятия наукой и долгое время считался профессиональным журналистом, пока в 2002 году окончательно не понял, что это недоразумение. В качестве политтехнолога принимал участие в нескольких десятках предвыборных кампаний по всей России, большей частью успешно. Выпускник Московской школы политических исследований. Советник председателя общероссийской общественной организации «Деловая Россия», один из авторов методики расчета «Индекса развития российской деловой среды».
Эльвира Кагирова
