26 апреля 2007 г.
Трудно начать писать о событии, о котором давно говорили, желали его, предчувствовали, потом ждали, готовили, предвосхищали, уже почти не хотели, и вот, наконец, - совершилось. Сегодня последний день праздника, а завтра уже ничего не будет… Фестиваль закончится как целая эпоха, отошедшая в историческое прошлое нашего города и российского театра. Он был первый, наверное, несовершенный, но заполненный до отказа радостной суетой, ожиданием чуда, легкими разочарованиями. Эта «езда в неведомое» насыщает участников фестиваля - актеров, зрителей, критиков, околотеатральных людей - тем душевным трепетом, который неизбежно испытываешь при встрече со знакомым и незнакомым одновременно…
Как охватить все сразу: спектакли (это самое главное!), кулуарные разговоры (о! самое интересное!), обсуждения (тоже весьма важный момент!), приемы-тусовки (ну, как без этого!), долгожданное дружеское общение актеров и околотеатральной публики (непременный атрибут любого фестиваля!)? Как объять необъятное?
География фестиваля обширна: Сибирь, Урал, Поволжье - от Енисея до Эльбы (среди гостей фестиваля актер и режиссер из Штутгарта Владислав Граковский, между прочим, некогда проработавший сезон в Самарском академическом театре драмы). Фестиваль под девизом «Русская классика: традиции и театральный эксперимент» собрал вместе два классических балета, две классические малоизвестные русские оперы, три кукольных спектакля и шестнадцать драматических представлений самого разного формата.
Действительно, рассказать обо всем подробно невозможно, но можно попробовать передать дух фестиваля, воплотившийся в показанных зрителям спектаклях. Да простят меня земляки, мне хотелось бы сосредоточить внимание на гостях (на драматических театрах), поскольку фестиваль – это как раз возможность увидеть некую театральную панораму, современный срез русского провинциального театра.
***
Зрители увидели два чеховских «Вишневых сада», один в постановке Воронежского академического театра драмы им. А.Кольцова, а второй в постановке Казанского академического русского театра им. В.Качалова. Несмотря на определенную «усталость» от Чехова в современном театре, оба спектакля вызывают несомненный интерес, поскольку два старейших театра России увидели и сыграли Чехова по-разному.
Воронежский «Вишневый сад» (постановка Анатолия Иванова погружает зрителя в воспоминания, он классичен, по-хорошему старомоден, вызывает в памяти описания знаменитых мхатовских чеховских спектаклей времен Станиславского (надо сказать, что актер, играющий Гаева, по-моему, даже портретно схож со Станиславским в роли Гаева). Декорации выстраивают старый деревянный барский дом со скрипящими ступеньками лестниц, с выгоревшими фотографиями (художник-постановщик – Елена Воронина). Здесь возникает особая чеховская интонация и настроение, отразившиеся в мастерски построенном «параллельном» диалоге, когда все говорят – никто никого не слышит, когда действие происходит сразу на нескольких площадках, когда слышна тихая песня под гитару, когда все, все персонажи один за другим в финале уходят из этого старого милого дома. Куда? В небытие… Хочется отметить сочные характерные работы Валерия Потанина (Петя Трофимов), Константина Афонина (Лопахин), Юрия Кочергова (Гаев).
Казанский «Вишневый сад» в большей степени заявлен как спектакль в современной стилистике (постановщик Александр Славутский). Здесь нет дома – есть его тень, словно сплетенное из паутины, ненадежное гнездо. Пространство спектакля нарочито разомкнуто, демонстративно – действие происходит на помосте, а зрители сидят по обе стороны от сцены (художник-постановщик – Александр Патраков). В костюмы персонажей внесена модернистская, декадентская нота: яркие, пестрые, гротесково заостренные, они лишний раз акцентируют некий излом рубежного времени и характеров в спектакле (художники по костюмам – Наталья Пальшкова и Александр Патраков). Здесь нет прошлого, не с чем прощаться чеховским героям. Здесь неустроенное настоящее, неясное будущее, жизнь на чемоданах. В каком-то нервном, судорожном состоянии находятся герои, в постоянной смене настроений. Многослойные костюмы и стремительные жесты героинь – Раневской (Светлана Романова), Ани (Олеся Лядова), Вари (Надежда Ешкилева – делают их похожими на перелетных птиц: сели отдохнуть, а потом вспорхнут и полетели… Куда? На место чеховской тонкой грусти о прошлом приходит долго неутихающее раздражение от этой нелепой, нахрапистой, суетливой жизни, так похожей на нашу.
***
Интересным оказалось знакомство самарцев с Камерным «Пятым театром» из Омска. К нам на фестиваль они привезли «Кроткую» в авторской постановке Автандила Варсимашвили. Перед зрителем развертывается почти лабораторное исследование человеческой души, души, по Достоевскому, всегда готовой и на преступление, и на покаяние. Несмотря на то, что в спектакле занято семь актеров, у меня сложилось явное ощущение моноспектакля. Владимир Остапов, играющий главную роль, своей актерской энергетикой, мастерством и обаянием словно бы втягивает зрителя в экстатический танец, в переживание своей странной, болезненной, страстной любви-ненависти к хрупкой, по-детски беззащитной Кроткой (Анастасия Шевелева). Весь спектакль, по сути дела, его внутренний монолог, вызывающий в жизнь реальные и ирреальные воспоминания, овеществляя видения больного, распаленного воображения, поистине создавая фантасмагорию человеческой души.
***
Для меня главным событием фестиваля стал приезд «Коляда-Театра» из Екатеринбурга с «народной комедией» «Ревизор». Если говорить честно, когда берешь в руки программку, то ожидаешь очередного постмодернистского «прикола». Поскольку комедия Н. Гоголя у постановщика Николая Коляды «народная», то и играют в ней только народные артисты, обслуживают спектакль народные монтировщики, костюмеры, реквизиторы и др. Первая же сцена у Городничего тоже создает ощущение «стеба». Это потому, что стремительная завязка пьесы и спектакля не дает заранее обжиться в этом гоголевско-колядовском мире, осмотреться, увидеть основные ориентиры. Народная комедия наваливается на зрителя всей своей мощью без предупреждения, вызывая одновременно болезненное отторжение и такой же болезненный интерес. Николай Коляда в своих спектаклях словно бы рассыпает художественный мир драматурга на множество стеклышек калейдоскопа – многочисленные вещные детали – которые, если правильно повертывать, складываются в ясную, отчетливую, мучительную картинку. Режиссера Коляду можно не любить, но остаться равнодушным на его спектакле невозможно.
Спектакль идет, глаза начинают ловить подробности: тюбетейки, трогательные кружевные воротнички на зеленых форменных сюртуках и простые русские рубашки под ними, парадное одеяние Городничего, смутно напоминающее что-то церковное, еще много чего и грязь, грязь, грязь. Это не эпатаж, грязь такое же вещественное действующее лицо спектакля, как и гоголевские персонажи. Смыслов возникает масса. От самых банальных (по такой грязи «три года скачи, никуда не доедешь», про «дураков и дороги» и так далее до самых сложных – земля (грязь как начало и конец человеческой жизни, из праха человек приходит, в прах и уйдет. Препятствие из грязи усложняет и так сложное (буквально на пятачке существование актеров, а еще ведра с водой в руках, чтобы обмывать от грязи ноги, чтобы подмывать после каждой сцены от грязи полы. Это нескончаемое общение персонажей с грязью (которой они, впрочем, почти не замечают – она часть их жизни), это хореографически точное балансирование массы народа на маленьком сценическом пространстве создают постепенно ощущение мучительной, нестерпимой жизни, но такой уже привычной и каждодневной. И только нежный женский голос выводит слова «…троечка мчится».
Особый в этом спектакле и Хлестаков – Олег Ягодин. С его появлением тяжкая жизнь, к которой как-то все притерпелись, приобретает характер жестокой фантасмагории. Мелкий бес, порочный мальчишка, Хлестаков на какое-то время становится воплощением зла и греха, перед которым мелкие уездные грешки – просто ничто. Жизнь после его отъезда становится еще и позорной.
Постепенно, вживаясь в спектакль, начинаешь осознавать, что это какое-то глубинное понимание Гоголя, его душевной муки, понимание гоголевской России, ее азиатчины, ее оторванности от всего остального мира. Во всяком случае, послевкусие у спектакля долгое, мучительное… сердце болит…
***
На фестивале возникла своя неповторимая интрига. Тольяттинский театр «Колесо» им. Г. Дроздова представлял горьковских «Зыковых» в постановке старейшего режиссера России, народного артиста СССР Петра Монастырского, а Новосибирский театр «Красный факел» показал пушкинскую «Пиковую даму» в постановке очень молодого (это его дипломная работа режиссера Тимофея Кулябина, в свою очередь, в его спектакле роль Графини играет одна из старейших актрис России, народная артистка СССР Анна Покидченко. Так на самарском фестивале встретились самое старшее и самое молодое поколение русской сцены. Новосибирская «Пиковая дама», пожалуй, один из самых стильных, современных и тонких спектаклей на фестивале. Для молодого режиссера характерно особое, бережное отношение к классическому слову, понимание пушкинской иронии, умение балансировать на грани изящества и фарса, работать с минимумом сценических и актерских приспособлений и добиваться настоящего художественного результата.
В «Пиковой даме» присутствует колористическая строгость: черный (начало), белый (бал), красный (финальная игра). Экономность декораций дает возможность и раздвинуть сценическое пространство до бальной залы, и сузить его до игрового стола (художник-постановщик – Олег Головко). Повесть А. Пушкина не только драматургически проигрывается в спектакле, но и повествовательно прочитывается – все это требует от актеров особого мастерского владения эпическим изобразительным словом. Удивительно решена сцена, где Лиза (Антонина Кузнецова и Герман (Лаврентий Сорокин по обе стороны от кресла старой Графини одновременно высказывают свои тайные помыслы и страсти. В этом спектакле драматическая сцена часто заканчивается фарсом, а фарс вырастает в трагедию.
***
Два по-своему рифмующихся спектакля привезли костромичи и красноярцы. Конечно, драматургический материал и художественное решение «Талантов и поклонников» Красноярского краевого театра драмы им. А.Пушкина совсем не похожи на диалоги о любви в «Месяце в деревни» Костромского государственного драматического театра им. А. Островского. В пьесе А. Островского в постановке Олега Рыбкина много быта, изящного, подлинного, «вкусно» поданного. Сочная психологическая игра актеров среднего и старшего поколения словно бы поддерживает кружевную сценографию и тонкую световую игру (сценограф – Игорь Капитанов, художник по свету – Дмитрий Зиненко), создавая неповторимый образ мира Островского, может быть, немножко слишком утонченного, но именно Островского. Молодые герои в своей хрупкости, юношеской неуклюжести, со срывающимися недраматическими голосами, «выпадают» из этой классической картинки. Они люди другого мира, другого времени. Но внешний мир их ломает, подчиняет себе, не оставляет им выхода.
Тургеневский «Месяц в деревне» в постановке Сергея Морозова, наоборот, в основном лишен бытовых подробностей и в сценографии, и в актерской игре. Здесь мало действия и много чувств, открытых и подавляемых, поэтому и настроение спектакля немного приподнятое, в речах и поведении героев много риторики. Все первое действие нагнетается этот поток чувств, и кульминацией становится его финал: крутится сценический круг, летит воздушный змей и вслед за ним словно бы тоже летят все те, кто говорил или только мечтал о любви. Вторая часть спектакля – более осязаемые поиски любви, объяснения, предложения, а то, что становится осязаемым, обретает слова и поступки, перестает быть желанным. «Месяц в деревне» - спектакль нежный, воздушный, светлый и очень грустный. Грусть эта приходит ближе к финалу и похожа на чеховскую - грусть о том, что все прошло и никогда не повторится, о том, что все бегут из дома, где могли бы быть так счастливы, о невозвратности жизни и человеческих чувств.
Объединяет же эти спектакли, на мой взгляд, отношение к классическому материалу. Молодые режиссеры не стремятся актуализировать материал, не вырабатывают фантастические концепции, не загоняют текст в несвойственную Островскому и Тургеневу форму. Они просто добротно, умно, грамотно работают с известными, играными-переигранными пьесами, пытаясь найти для них аутентичный художественный язык, выразительное и пластичное звучание слова. Вот и все. Сегодня закончится первый фестиваль «Волжские театральные сезоны». Вечером, после заключительного спектакля, будут подведены итоги, вручены призы, сказаны прощальные слова. Так о многом еще хочется написать, поспорить… Но это, как говорится, уже другая история…
По инициативе Союза театральных деятелей РФ и Самарского отделения Союза театральных деятелей РФ при поддержке министерства культуры и молодежной политики Самарской области в 2006 году был учрежден Всероссийский театральный фестиваль «Волжские театральные сезоны», дабы всемерно способствовать развитию отечественного театрального искусства, вдохновлять творческую инициативу актеров, режиссеров и историков театра, представить публике спектакли лучших театров российской провинции. Фестиваль объединит художественные поиски всех жанров театра - драматического, музыкального, кукольного - и будет проводиться раз в два года.
Первый фестиваль «Волжские театральные сезоны» открылся 24 апреля 2007 года в помещении академического театра драмы им. М.Горького. Гостей и участников фестиваля приветствовали председатель Самарского отделения театральных деятелей, заслуженный артист РФ Владимир Гальченко и заместитель министра культуры и молодежной политики Самарской области доктор культурологии Эллеонора Куруленко. Было представлено жюри фестиваля: председатель жюри – Наталья Старосельская, театральный критик, координатор центра поддержки русского искусства за рубежом, кандидат филологических наук (Москва); члены жюри – Элеонора Макарова, театральный критик, заслуженный работник культуры РФ, зав. кабинетом критики и театроведения СТД, кандидат искусствоведения (Москва); Эдит Финк, театральный критик, кандидат филологических наук (Самара); Светлана Хумарьян, театральный критик, заслуженный работник культуры РФ (Самара); Александр Иняхин, театральный музыкальный критик (Москва); Александр Колесников, театральный музыкальный критик (Москва).
В рамках фестиваля будет проходить работа международного семинара театральных критиков под руководством Натальи Старосельской и семинар «Фестивальное движение и театральное пространство» для журналистов, пишущих о культуре. Эти два проекта реализованы Самарским отделением Союза театральных деятелей и АНО «Единство журналистики и культуры» при поддержке Фонда Форда.
