17 января 2007 г.
Юрий Башмет - уникальная, яркая личность в современном музыкальном мире. Его имя сегодня - высочайшая планка исполнительского искусства ХХ века. Юрий Башмет, пожалуй, самый титулованный музыкант нашего времени. Народный артист СССР, народный артист России, лауреат Государственных премий СССР и России, лауреат премий Sonnings Musikfond и Award-1993, почетный академик Лондонской Академии искусств, Офицер Искусств и словесности Французской республики, кавалер восьми высших орденов России, Франции, Италии, Литвы, Украины и многое, многое другое.
С юбилеем!
МК: Юрий Абрамович, в честь юбилея оркестра "Солисты Москвы" начинался тур по 39 городам России. Причем, как я поняла, площадки будут самые экзотические, не только сцены концертных залов и Домов культуры, но, например, подводная лодка. Это так? Ю. Б: Да, это так. И также еще залы, о которых мы даже не имеем никакого представления. А, может быть, и придут люди, которые никогда не видели музыкантов. Я не знаю. Но там и филармонии, и Дворцы культуры, и замечательно, что подводная лодка. 42 концерта. У нас нет проблемы в количестве концертов, у нас есть проблемы в отсутствии времени, но я решил этот юбилейный тур провести именно у себя дома, на родине, в ущерб каким-то гастрольным планам другим, потому что это действительно праздник.
МК: Сколько музыкантов в оркестре?
Ю. Б: Двадцать три. И они были собраны в довольно такой трагедийный момент в моей жизни, когда я расстался с солистами Москвы номер 1. Первый состав, действительно, собрался более 20 лет назад. В 1991 году я как художественный руководитель этого оркестра подписал временный контракт на работу коллектива с мэрией города Монпелье во Франции. Потом музыканты оркестра решили остаться в этой стране. Помню, как один из них позвонил мне в час ночи и, рыдая, попросил разрешения… предать меня в 9 часов утра — не успел, дескать, подписать письмо, в котором утверждалось, что не я являюсь создателем оркестра. Потом был суд, название осталось за мной. Когда после этого ужасного случая я вернулся в Москву, то решил никогда более не брать на себя такой ответственности, не создавать собственный коллектив. Но Ниночка Львовна Дорлиак, супруга Рихтера, сказала: «Юрочка, у нас столько молодых, талантливых людей, столько преподавателей и музыкантов уехало из нашей страны! Вы должны все начать сначала». И тогда был создан новый камерный оркестр, ансамбль солистов, состоящий из лучших студентов того времени московской консерватории.
МК: Второй состав «солистов» подобных разочарований не приносил?
Ю.Б.: За прошедшее время оркестр покинули лишь три человека, да и то по семейным обстоятельствам. Один из них женился не так давно на итальянке и хотел приезжать на репетиции из Милана. Но, сами понимаете, это нереально, ибо мы — команда быстрого реагирования. А те, что остались тогда во Франции, разъехались по разным городам и разным оркестрам. Они питаются хорошими продуктами, имеют хорошую работу, но не более того. Сила коллектива — в цельности. Сейчас наш оркестр — в самом соку, он очень опытный, по-настоящему сыгранный, мы понимаем друг друга с полуслова. И в то же время еще не надоели друг другу, получаем удовольствие от нахождения на сцене. Всем нравится нынешнее юбилейное турне: у нас свой подиум, свой вагон, который мы отцепляем и прицепляем к следующему составу.
«Я всегда плохо относился к дирижерам»
МК: Вы упомянули особый способ музыкального мышления.
Ю.Б.: Да, способ мышления, это, собственно говоря, школа. Сейчас очень изменился музыкальный менталитет вообще. Советская школа, к которой я отношусь, сильнее в музыке не просто в техническом смысле. Ныне и в Китае, и в Корее, и в Японии делают то же самое, что и в Московской консерватории. Самое главное, что произошло за последнее время, — это повальное увлечение аутентичным исполнением, в чем у нас был колоссальный пробел. Я имею в виду музыку барокко. У нас были попытки, и очень удачные, но они не имели базы.
МК: Кажется, дирижером быть становится модно, подобно тому, как актеры начинают заниматься режиссурой.
Ю.Б.: Я всегда плохо относился к дирижерам, потому что они не знают аккомпанемента. Я понимаю их, им интереснее выражаться в симфонии, нежели в работе с солистами. Исключения редки, и среди них — Мстислав Ростропович, который, впрочем, и сам струнник, поэтому прекрасно знает, что делать. А дирижировать я начал в 1985 году, случайно, во Франции, в Туре. Там был студенческий оркестр, на концерт которого не смог по болезни прибыть штатный дирижер. Я работал техническим директором этой сцены, поэтому менеджер обратился ко мне с просьбой выручить оркестр. Ты, мол, занимался с этими ребятами, все им показывал. Как размахивал смычком, так и размахивай, только немного по-другому. В общем, я попробовал и сразу заразился этим. Был большой успех, они очень старались. Я вернулся в Москву, и уже через месяц был организован мой камерный оркестр. Потом, после триумфального турне первого состава, были приглашения и в чужие коллективы. Я сначала нервничал, да и сейчас нервничаю при встрече с новыми исполнителями.
МК: Музыканты крайне редко желают такой же судьбы своим детям. Ваша дочь Ксения Башмет - пианистка. Как вы ее поддерживаете? Оставили какую-нибудь заповедь?
Ю.Б.: Мы с женой не хотели, чтобы Ксюша стала музыкантом. Но так сложилось, что моя мама подготовила ее к поступлению в музыкальную школу, и Ксюша поступила в Гнесинку, а потом окончила консерваторию. Помню, когда мы играли с ней впервые на фестивале в Нижнем Новгороде, она страшно волновалась, комкала платочек, нервничала. Весь концерт я держал дулю, а она замечательно играла. Сейчас у нас с ней уже сложившийся профессиональный контакт, и я очень этим горжусь. Три месяца назад я стал дедушкой: Ксюша родила мне внука. По поводу заповедей могу сказать, что самое главное для исполнителя - это чувство ответственности. Если наш концерт пройдет не с полной отдачей, то какой-нибудь будущий Моцарт погибнет в зародыше, возненавидит классическую музыку. Поэтому в каждом концерте должно быть чудо, магия - хоть на пять секунд. Это и есть заповедь музыканта
Не сотвори себе кумира
МК: Сейчас Вы признанный кумир у многих музыкантов. А кто был Вашим кумиром?
Ю.Б.: Когда я учился в консерватории, для всех нас кумиром был Мстислав Ростропович. Это был авторитет, и что бы он ни делал, все было заранее хорошо. Потом я много времени гастролировал и, соответственно, проживал со Святославом Рихтером, который был очень сложным человеком. То он собирался бросать музыку, то работал по 24 часа в сутки, не ложась спать. Вот Рихтер, со всеми его поступками и решениями, был для меня кумиром. Сейчас таковых у меня нет, хотя, может, еще и появятся. Была у меня изумительная встреча в Новокуйбышевске, где одной музыкальной школе присвоили мое имя. Встает семнадцатилетняя девушка и говорит, что, мол, сейчас весна, пора любви. А вы уже полюбили кого-нибудь? — спрашивает она меня. Ну, что тут скажешь? Я ответил, что самое главное — это крещендо, а вот само форте — это уже другое. Поэтому я сейчас нахожусь в состоянии крещендо.
Ксения Литовкина
